интересного из технических документов, но и практически постиг дзен путём просветления? По такой жаре (как выяснилось, день на Йорке в полтора раза длиннее, чем на Каллиге, где он примерно совпадает со стандартным) да с непривычки в обычной земной одежде и обуви я утонул бы в собственном поту, натёр и сбил бы ноги, но во Вселенной-1 о таких проблемах уже давно забыли. Даже голову сумел сберечь – вежливо предложил помощь одной благообразной бабушке (страшно представить, сколько ей лет при таких медтехнологиях!), с матом пытавшейся запустить автоматическую газонокосилку (а также поливалку и прочее). Знания мерха не подвели, а в награду я попросил воды и что-нибудь на голову (спасибо мужику с пистолетом, о натуральном обмене я запомнил). В общем, моё спокойствие, обретённое культурным отдыхом в виде принудительной прогулки, а до того упорными усилиями Латты и крепким сном, было подобно бетонной стене противоатомного бункера. И оно даже почти не треснуло, когда на входе в жилой блок на мне радостно повисла очень довольная дочь, поздоровавшись:
– Привет, папка!
На дереше.
Та-ак, мне кажется или я что-то пропустил?
– Так, ещё раз, проверим, правильно ли я понял. Егор и Флоя приняли «грань», и ты перекачала брату знания дереша. Верно?
– Да, пап. – Примерная девочка-солнышко сидела на койке, сложив ладошки на коленках. Ей бы ещё платьице невинного белого или синего цвета, а так эффект портила всё та же спецброня, визуально увеличивающая размеры ребёнка чуть ли не на треть. Голова у Лиссы из-за этого казалась меньше… что мне очень импонировало: человек с нормальной головой, наверное, не стал бы проводить эксперименты на себе, брате и по чти незнакомой женщине, внезапно обратившейся к нему на ломаном русском.
– Теперь у Гора в голове полноценные знания языка, а ты пользуешься им при разговоре как сервером, постепенно осваивая разговорный дереш сама. Тоже правильно?
– Именно так, папа! Поэтому мне нужно больше говорить…
– Потому что брат пробудет в таком состоянии около суток?
– Н-ну, может, и чуть-чуть больше, я не сразу сообразила, что дозировки мерха рассчитаны на взрослого человека… – Девочка покаянно опустила глаза.
А я проглотил всё, что у меня просилось на язык. Воспитывал детей со взрослой ответственностью? Получи! По большому счёту я даже отругать их не имею права: не знаю, что нашло на мехну (или как там величать женщину-мехна?), но идею пошарить в чужой голове я в любом случае не запретил бы. Язык за пару дней в искусственной отключке? Всё лучше, чем несколько месяцев учить традиционным способом. Собственно, вся вина отпрысков была в их дикой самодеятельности. Но я был вне зоны доступа, да и не уверен, что такие вещи стоит обсуждать вслух. Да, кстати.
– Скажи, с донором языковой памяти тоже всё в порядке и я не остался единственным инженером на «Рыбе»?
– С тётей Флоей всё в порядке. Она с Паком и Еном что-то делает в мастерской, – послушно проговорил ребёнок.
– С тётей? – Почему-то это обращение мне показалось подозрительным… Так, стоп! – Действие «грани» на неё уже закончилось?
Если так, а Егор всё ещё в отрубе, потащу его к врачу.
– Эм… нет. – Вася подняла на меня свои огромные глазищи. – Она… Я не совсем поняла, но тётя Флоя может переключать что- то в голове. Она сейчас как будто очень глубоко спит, но на самом деле вовсе не спит.
– Это как?
– Пап, я в дереше только тренируюсь, а на русском она совсем плохо говорила, как чукча.
– Почти все чукчи идеально говорят по-русски, если хотят, конечно, – автоматом поправил я дочь, думая совсем о другом. – В мастерской, говоришь? Сейчас сам всё выясню.
Напарница-спек действительно находилась на технологической площадке в компании обоих мехнов-помощников. И даже – верх вежливости! – соизволила повернуться ко мне, оторвавшись от сортировки расходников из свежевскрытых упаковок – не иначе как, пока я «гулял», привезли то, чего не нашлось в изъятом на Каллиге. Мы секунд тридцать смотрели друг на друга… и молчали. Выражение лица у девушки было не обычно застывшее, похожее на закрытое изнутри окно, а очень-очень спокойное… Кажется, она просто не знала, что от меня ждать. Ну и ладно. Всё равно взывать к здравому смыслу и размахивать руками уже бессмысленно, процедура переноса памяти закончилась ещё до моего прихода. И если подумать, то рисковали прежде всего не дети, а донор воспоминаний, да и то не так сильно. Если уж в Империи «грань» считается полицейским спецпрепаратом, чем-то вроде сыворотки правды с поправкой на возможности определённой группы населения, наверняка разработчики позаботились об относительной безопасности этого нейротропа. Правда, лучше всё-таки выяснить, как мехне удалось так быстро избавиться от последствий
