Вопрос заставил меня помрачнеть. Старик за этот год стал мне отцом и дедом, и я тяжело переживал его болезнь. Денег не хватало, хотя я тайком и подзарабатывал на вокзалах, поэтому, для видимости, приходилось пахать в две смены. Как ещё объяснить, откуда у меня деньги? С другой стороны, и опыт рос семимильными шагами. Сейчас я фактически сравнялся в умениях со стариком, а тот о-го-го какой мастер! Его не только во Франции знают, но и в других странах. Да и то, что он впервые за несколько десятков лет взял себе ученика, долго обсуждалось в оружейных кругах. Этих оружейников я знал, они часто бывали у нас в мастерской, порой по нескольку часов беседуя со стариком.
– Плохо, больше месяца уже не встаёт. Сиделка при нём постоянно. Врач каждый вечер заходит. Сказал, он просто старый, его время пришло. Восемьдесят семь лет всё же.
– Сколько дают?
– Не больше недели.
– Наследник, получается, ты?
– Нет, мы с дедом уже говорили об этом. Он мне оставляет в наследство свой опыт и умения, что передавал за этот год. Я, бывало, по пять часов спал в сутки, он безжалостно поднимал меня и заставлял работать. Даже удивлялся, пятилетнюю программу обучения я проглотил за полгода. Смог, успел всё передать, но мне от этого не легче. Не хочу его терять.
– Понятно, – вздохнул жандарм. – А кто тогда наследник? Ты не думай, всё же это моя улица, я должен знать.
– Наследник – его сын.
Вот тут жандарм искренне удивился:
– У старика есть сын?
– Было двое. Младший ещё во Вторую мировую сгинул на фронте под Ржевом, считается пропавшим без вести. Остался один. Вот о нём я ничего не знаю, кроме имени – Клаус. Они не поддерживают связь друг с другом. Не знаю почему. Адвокат в курсе, и в случае смерти свяжется или с сыном, или с его родственниками. У того вроде дети есть.
– Поня-атно, – протянул жандарм. – Так, когда шпага будет готова?
– Вы торопитесь?
– Честно говоря, да, через несколько дней у отца именины, нужно, чтобы шпага висела на месте. Целая. Родственники, которые приезжают к нам из разных городов, снимают её со стены и любуются. Говорю же, семейная реликвия.
– Через пару дней приходите. В субботу. Двенадцатого. Сделаю. Только рапира укоротится.
– Это ещё почему?
– Придётся спиливать места разломов. Тут имеются микротрещины.
– Я ничего не вижу.
– Я тоже, но они есть. В микроскоп можно увидеть, он есть в мастерской, но это ни к чему, я и так знаю, что они есть. Такие сломанные клинки нам на ремонт приносят не в первый раз.
– Насколько укоротится?
– Примерно на два сантиметра, но я постараюсь сделать так, чтобы не больше чем на полтора. От трещин всё зависит. Не думаю, что кто-то заметит, что рапира стала чуть короче.
– Хорошо, делайте. – Убрав в карман квитанцию на ремонт клинка, жандарм посмотрел на наручные часы и заторопился, видимо, куда-то спешил.
Я прошёл в мастерскую и, зажав оба обломка в тисках, стал в лупу осматривать место разлома. Жандарм солгал, шпага была сломана точно таким же клинком. Странно. Он же должен был понимать, что я увижу след чужого клинка. Более того, были и щербины от него же. Щербины я при приёме отметил, шесть штук, они были внесены в наряд по осмотру оружия. Не знаю, что там за пятилетний ребёнок, но он по серьёзному рубился с кем-то, причём используя силу взрослого человека. Даже я такие удары вряд ли нанесу. Нет, жандарм явно что-то утаил. Ну да ладно, это его дело.
Приготовив инструменты, я занялся работой. У меня ещё был старый браунинг, но его я отложил, это не к спеху. Хозяин только через две недели вернётся во Францию, успею почистить ударно-спусковой механизм. Кто-то вдавил в него целый тюбик клея, вот мне и принесли на чистку, затейники.
Занимаясь шпагой, я продолжал размышлять о старике. Он уходил, это было видно. Тяжело наблюдать, как уходит дорогой для тебя человек. Я даже предложил сына его вызвать, но он впервые на меня накричал. Не знаю, чем тот провинился, но старик не желал его видеть. До сих пор не простил.
Жизнь и учёба в мастерской пролетела для меня, как калейдоскоп. Как только я согласился стать учеником старика, тот на меня насел. Да ещё как насел, даже мой трудоголизм пасовал перед энергией старика! Я реально ложился спать за полночь, а
