вдалеке нужные глаза. Вскоре колдун знал, что славяне возвращаются в деревню, имея семерых раненых. Причем одного они несли на руках. Лесовики выглядели лучше. Шушун хромал, однако ран на нем чародей не заметил. Возможно, просто подвернул ступню.
– Вы сражались, Любый? – с жадной завистью спросил Брусник.
– Пролили немного крови, – признался Андрей.
– Кто победил?
– Даже не знаю, – пожал плечами колдун. – Мы слишком рано разошлись. Если славяне смогли добыть меда, то, выходит, верх взяла дружина. Если нет, то мы.
– Тогда ради чего вы дрались? – не понял паренек.
– У них теперь восемь раненых, почти нет ни дров, ни припасов и больше сотни голодных ртов, – усмехнулся чародей. – Удочками такую ораву не прокормить.
– Просто сходят на охоту.
– В чащу, Брусник? К нам в дебри? – Лесной колдун расхохотался. – Ты полагаешь, они бе-зумны?
Славянская дружина повела себя иначе. С рассветом увешанные оружием бородачи, сбившись в плотную колонну, вошли в лес немного выше по течению от деревни. Их вели узкими заросшими тропками четверо деревенских жителей, одетых куда хуже, а из оружия имеющих только копья и ножи. Судя по тому, что направлялись они аккурат в сторону стойбища, местные лесовики недооценили внимательность речных соседей. Дорогу к жилищам врагов славяне, похоже, знали.
– Все стрелы, что есть, с собой берите, – увидев это, скомандовал Андрей. – А я соберу всех милых малышей, каких найду… Твоя мечта исполнилась, Брусник. Без схватки, похоже, не обойтись.
Примерно на час пути около деревни тропинка была относительно ровной. Здесь падающие от дряхлости деревья, больной сухостой, всякий валежник местные жители сразу забирали на дрова, и лес потихоньку очистился от трухлявых завалов. Но чем дальше, тем больше встречалось на пути славян паданцев, мохнатых мхов, заросших папоротниками груд гнилья. Тропинка стала петлять, подниматься вверх, нырять.
Над одним из взгорков внезапно прошелестела стрела – и проводник завалился набок, сраженный в грудь.
– Щиты!!! – Дружинники моментально сомкнули строй, закрываясь от опасности. Тетива снова запела, в воздухе прошелестели еще две стрелы, бесполезно вонзившись в деревянные прямоугольники. – Кто-нибудь их видит?
– Под рябиной, воевода! – указал вперед белобрысый воин. Возле растущего на просвете дерева, всего в сотне шагов, стояли двое мальчишек с луками и еще трое со щитами.
Славяне ринулись вперед, прыгая со ствола на ствол, где-то соскальзывая, где-то проваливаясь в труху, выбираясь обратно, двигаясь и снова проваливаясь. Некоторые воины кричали, молотили кулаками ветки и труху, другие упрямо лезли через завал, стремясь завершить поход одной решительной схваткой. Прикрываясь от стрел щитами, они наконец-то сблизились достаточно, чтобы метнуть топоры. Два из них ударили в щиты лесовиков – и те нырнули куда-то вниз, в лабиринт трухлявых нор.
– Они нас выматывают, – опершись на копье, усмехнулся седобородый воевода. – Надеются дотянуть до темноты. Думают, мы повернем назад, побоимся ночевать в лесу. – И он закричал во весь голос: – И не таких умников обламывали! Мы не боимся вас, вонючие дикари!
– А напрасно… – произнес спокойный голос совсем рядом.
Воин повернулся на звук и увидел всего в пяти шагах совершенно обнаженного молодого дикаря – с бритой головой, татуировкой Коляды на груди и серебряным медальоном на шее.
– Х-ха! – Воевода с места ударил вперед копьем, но тут из-под сырого мшистого бревна у его ног выскочил крупный барсук и вцепился в левое бедро. Крик ярости слился с воплем боли, бородач потерял равновесие, а когда приподнялся, то и зверя, и дикаря уже и след простыл. А из раны потоком хлестала темная венозная кровь.
– Ты храбрый воин, Рарог, – сказала удивительно красивая статная темноволосая женщина в длинном, до пят, одеянии, расшитом черным жемчугом. Точно так же была украшена и широкая повязка, закрывающая ее лоб, а в центре золотых височных колец отливал обсидиановый диск. – Ты много и храбро сражался во славу сварожичей. Пришло время отдохнуть. Вот, испей сладкой медовухи, и пойдем. Я покажу тебе путь в дивный золотой мир.
Как зачарованный, воевода принял чашу из окованного серебром человеческого черепа и осушил в несколько больших глотков.
– Будь я проклят… – пробормотал Андрей, любуясь невесть откуда взявшейся нежитью.
Женщина услышала его, подняла взгляд, недобро прищурилась. Взяла седобородого воеводу за руку, отпрянула… И исчезла.
