в уголок губ и молча сжал мои ладони. Больше в этот вечер я его не видела. А утром… Утром меня разбудил Грэм Лэррингтон. Тот самый. Страшный. А ещё – свежий, подтянутый, гладко выбритый и очень суровый. В полной защите.
– Куда ты дел обалденного парня, с которым я провела пару потрясающих дней? – промямлила сипло, сонно моргая. Кажется, было совсем раннее утро, и в окна только-только просился рассвет.
Лицо ставшего неожиданно таким близким мужчины на мгновение исправила искренняя и светлая улыбка, и я с трудом удержалась, чтобы не прижаться и не свернуться так, чтобы ему непременно захотелось меня уютно обнять. Но вместо этого услышала тихое:
– Просыпайся, маленькая Сневерг. Скоро мы отбываем.
Дёрнулась неловко, действительно сразу проснувшись. Открыла рот, чтобы уточнить, куда именно. Но Грэм уже вышел из комнаты.
Одевалась я по-солдатски. Быстро. Только не думай сейчас, Карри. Ни о чём не думай!
Вылетела из комнаты, огляделась. Грэма нет, завтрак есть. Аппетита – как Грэма. Тоже нет. Вообще- то новость была хорошая. Потому что так быстро выбраться из Весны я уже не мечтала – там что-то ещё облезло после позавчерашнего дождя. В телевизоре, который обнаружился прямо над кухонной столешницей за сдвигающейся панелью, – новостной канал, не мой. Шли короткие репортажи и бегущая строка. Ничего особенно примечательного. Но нужно дождаться начала блока, чтобы расшифровать. Глотнула густой бархатный кофе. Боже, кажется, я теперь не смогу пить кофе… Поморщилась с досадой.
«…спровоцировал новый виток беспорядков. Десятки тысяч нелегальных эмигрантов штурмуют границы Союзных Земель с юга. В землях Аникии, Апелики и Балурии военные части приведены в состояние повышенной боевой готовности. В помощь пограничным войскам направлены ближайшие военные подразделения Южных Земель», – доносился голос, озвучивающий привычно чудовищный видеоряд: нищие, грязные, озлобленные люди вплотную приникли к ограждению, потрясают руками, ругаются и плюются. Голодные глаза ребёнка, припавшего к пустой груди измождённой матери, мелькают только на миг. Но этого всегда достаточно, чтобы вызвать впечатление на грани – на грани омерзения и сочувствия, ровно столько, чтобы появилось желание отнести в центр сбора помощи свои старые вещи – не больше. Эта новость из фоновых, из тех, что если она есть, значит, в стране всё по-прежнему, всё в порядке. Но она – индикатор. И обострившиеся нелегалы – это повод прикинуть, что могло случиться ещё. На четыре дня выпала из жизни и уже не вижу ситуации в целом.
Дожди в Багонии – наводнение. Ребенку требуется помощь. Новая вакцина от бушующей на южном континенте лихорадки. А вот:
«…был убит выстрелом в голову в своём доме неизвестным. Охрана смогла… – выхватил взгляд написанное бегущей строкой. Кто это, кто? – … ликвидировать убийцу, но установить личность совершившего покушение на Ники Фека так и не удалось – тело изуродовано до неузнаваемости…»
Второй звоночек. Не слишком адекватный ответ на беженцев, пожалуй. Убийство главы крупнейшего наркосиндиката Центрального Запада – это так же серьёзно, как покушение на президента или объявление войны, если не хуже. Значит, дело в чём-то ещё. В чём же?
«Выступления на площади Свободы в столице Лирдосии. Двадцать четыре машины сожжено, пострадали четырнадцать митингующих… – а вот это, кстати, подходит к нашим нелегалам. – В ходе акции протеста митингующие забросали камнями стражей правопорядка. Двое ранены. Один скончался по пути в больницу», – провокация очевидная. Цель?
«Две подводные лодки и эсминец… Почти весь флот Лирдосского океана…» – мерцало внизу бегущей строкой. Ничего не понимаю. Когда??? – «Канал контролируется союзниками Ириллии. Туда же направляется эскадра ВВС…»
Дрэк… Как-то слишком активно… Не из-за этого ли он срывается с места?
В какой момент я занервничала, я не помню. Желудок, демонстрируя панику, сжался и отказался принимать даже кофе. Я отставила чашку и с удивлением обнаружила, что у меня дрожат руки. Наверное, не выспалась и перенапряглась вчера лишку. Усмехнулась добро. В домик вошёл Грэм и остановился, просветлев лицом:
– Чему ты улыбаешься? – только не говори ничего, умоляю. Не порть.
Покачала головой в ответ:
– Спасибо за прелестное время.
– Прелестное? – улыбнулся отстранённо. – Я бы назвал это по-другому. – И, глядя в глаза, взял мою руку: поцеловал пальцы. А я малодушно отняла её и отвернулась.
Он набрал воздуха что-то сказать, но я перебила:
