быстро и прицельно именно нас, не было никаких сомнений. И так же стремительно погрузили в вертолёт, чтобы через пятнадцать минут передать военным медикам Аперта. А ещё спустя полчаса мы уже летели домой.
Когда курьер в форме внутренних войск принёс мне прямо в квартиру коробку, внутри которой обнаружилась личная защита точно моего размера, я усмехнулась. Когда нашла такую же в кабинете на работе – удивилась. А когда ко мне вернулась моя машина – напряглась.
Автомобиль был вроде бы тем же. Но треснутое уже два года как, лобовое стекло оказалось вдруг целым, пропала ошибка с приборной панели, стали жёстче тормоза, а управление чутче. Машина была и моя, и не моя точно. О ещё одном комплекте персональной брони в салоне говорить не имеет смысла. Что о нём говорить? Он там был. И я совершенно не желала об этом думать.
Я понимала, что так он, вероятно, пытается выразить благодарность, если она, конечно, была, за бесподобно проведённое время. Но. Неужели нельзя было сделать это по-другому? По-человечески? Того «спасибо» перед отъездом было достаточно. И самое главное, оно ни к чему не обязывало! Мало того, я испытывала благодарность, даже несмотря на свой откровенный, ничем не прикрытый идиотизм. Точно до этих вот сюрпризов в кабинете и машине.
К тому же Бобби и так смотрел на меня криво и недобро с самого моего возвращения. Что было у парня в голове, знать я не хотела не меньше, чем думать о подачках Лэррингтона. А ведь так хорошо расстались, с таким упоительным послевкусием. И вот зачем он всё испортил?
Бобби неожиданно опустился рядом. Обнял осторожно за плечи.
– Замёрзла? – скорее почувствовала, чем услышала, я. Потому что говорил он точно в моё контуженное ухо, щекотно и смешно шевеля дыханием пряди. Я поёжилась и коротко засмеялась, теснее прижалась к другу, выжимая крохи тепла из моего тощего оператора. Он не сопротивлялся.
Кивнула на Дилла:
– Как он?
– Спит. Мы успеем, не переживай, – потёр моё плечо. – Поспи и ты тоже.
Усмехнулась и покачала головой. Шутишь?
– Я серьёзно, Карри, – и вдруг без перехода прямо спросил: – Что у тебя с Лэррингтоном? – И рука на моём плече стала жёсткой.
Бобби, Бобби…
– А что у меня может быть с герцогом Дакейти, по-твоему? – вскинула беззаботно брови, прижалась к плечу того, кто был мне почти братом. – Вот именно, Бобби. Журналисты и герцоги несовместимы, мой прекрасный защитник.
– Он обидел тебя?
Молчи, молчи Бобби. Но он хмуро и решительно не отвёл глаз.
– Нет, Бобби. Ему не может быть дела до таких, как мы. И он меня не обижал.
– Но ведь самолёт откуда-то взялся. – Глаза нашего всегда такого живого Роберта по-прежнему теряли свет, будто кто-то выдёргивал один за другим светодиоды из фонарика.
– Мы были в прямом эфире. Сюжет мог получиться резонансным, – пожала плечами. – Что я тебе объясняю? Ты всё знаешь сам. Если Дилл… Если мы не вернёмся, будет новая волна выступлений и протестов и куча всего ещё – как сработают пиарщики и сепаратисты.
– Почему-то не думаю, что Рэман смотрел нас в прямом эфире, – едко заметил он.
– А Лэррингтон то есть смотрел?
– Почему нет? Хотел на тебя полюбоваться, вот и…
– Роберт. Не пори чушь. Иначе порка настигнет тебя! – заметила меланхолично и прикрыла глаза. – Вот скажи, при чём тут Лэррингтон? Я видела его один раз в жизни! – Сейчас я даже почти не лукавила. – Да, соглашусь, мужик впечатляющий, но что с того?
– Ты вернулась другой.
Резко, слишком резко, Бобби.
– Ерунду говоришь. Мы просто не виделись неделю. Только и всего. – В руках моего оператора стало неожиданно тесно и жарко, я вывернулась и заметно отстранилась. – Что вообще на тебя нашло?
Кого ты обманываешь, Карри?
– Ты прекрасно знаешь сама, – зло сощурился Роберт. – И, кстати, как думаешь, детка, отчего нас сопровождают истребители?
