каштаны из огня с помощью лап бизнесмена Аркадия Мамонтова (погоняло «Мамонт»). Так агент Моцарелла уволилась от Капачинского и тут же под другой личиной появилась в окружении Мамонта. Провела с ним соответствующую подготовительную работу. Якобы можно выволочь из Зоны артефакт, всячески ускоряющий химические процессы. Для подпольной лаборатории Мамонтова, производящей синтетические наркотики, это был бы райский подарочек. И неудивительно, что Мамонт на столь жирную приманку клюнул. И не медля – дабы конкуренты не опередили – организовал ходку, в состав которой вошла и Моцарелла. Именно она и привлекла к делу Бустера.
Вы такой опытный сталкер, нам без вас как без рук!
Тот, правда, заартачился, но у Мамонта много не набалуешь. Взяли жену и дочку в заложники, и ослушник тут же перестал трепыхаться. Заложников даже удерживать не потребовалось!
Бустер, отыскивающий «бустер», – тот еще каламбурчик…
Правда, судя по тому, что Мамонт отправил с ними еще одного человека, до конца он Моцарелле не доверял. Но Трофим Мазилин, известный Дмитрию под погонялом Мозилла, особой угрозой стать не мог. Зоя – человек опытный. Как пошел бандит в Зону, так там и останется.
Он и остался. Однако назад не вернулась и Моцарелла. Это, конечно, было печально, но жизнь, работа и смерть неразрывны. Сцапать Мамонта с соответствующими обвинениями и конфисковать у него артефакт не представляло ни малейшего труда.
Но не успел Дмитрий приступить к реализации последнего этапа разработанного плана, как Мамонт гикнулся. Рухнул его собственный особняк, и именно в тот день, когда Бустер вернулся с этой самой ходки и, судя по всему, передал ему искомый артефакт.
И поскольку главное – контроль, контроль и еще раз контроль, особисты вспомнили, что до сих пор не уделяли серьезного внимания ученику Бустера пацану Жеке. И Дмитрий немедленно взялся за исправление оперативной ситуации.
Для прикрытия открыли официальное расследование, которое поручили вести Жоре-Лису. А уж в рамках производства можно осуществлять множество необходимых мероприятий. Если по какой-то причине дело вдруг запахнет керосином, то и служба собственной безопасности не подкопается.
7. Несколькими днями ранее
Получив из лаборатории Устинова данные генетического анализа, Георгий Лисогорский немедленно позвонил оперу Дмитрию Куприянову:
– Слушай, Димон, ты обедал?
– Еще нет.
– Давай-ка перекусим.
Куприянов встретил предложение без энтузиазма:
– Да мне тут кое-какие рабочие проблемы нужно разгрести… Может, попозже?
– Нет, именно сейчас. И желательно за одним столом. Без свидетелей. Появилась кое-какая весьма любопытная информация. Требует срочной реакции.
Куприянов хрюкнул и после небольшой паузы спросил:
– Добро! Когда и где?
– Ты на колесах?
– Конечно.
– Тогда давай через полчаса в кафе «Сиротала». Знаешь такое?
– Да приходилось бывать. Кормят там неплохо. И официанточка есть симпатичная. Фирузой кличут.
– Вот туда и приезжай, – коротко сказал Лисогорский и отключился.
В назначенное время они сидели за столом в дальнем от входа углу и ждали, пока официанточка Фируза накроет стол и принесет заказанное.
Лисогорский курил и нетерпеливо поглаживал усы, Куприянов посматривал на экран висящего над барной стойкой зомбоящика. В ящике задирали ножки опереточные артисточки, но звук был выключен.
А в обеденном зале разносился над столами новомодный шлягер, но кто его исполняет, мог бы сказать, наверное, только пятнадцатилетний юнец.
Наконец официанточка разгрузила поднос и, крутя попкой, оставила клиентов в покое.
– Ну что такое серьезное случилось, Жора? – спросил Куприянов, отломив кусок хлеба и берясь за ложку. Перед ним стояла тарелка с любимой сборной солянкой.
