— Нет, — нашла в себе силы ответить саламандра и усилием воли освободилась из плена чужих глаз.
Нестерпимо зачесались губы. Малица украдкой провела по ним пальцем — зуд усилился.
— Это хорошо. — Голос ректора обволакивал, заставлял против воли краснеть. — Хороший маг не ведает страха, Ирадос.
Одновременно к облегчению и сожалению Малицы, лорд ти Онеш отошел к Кристофу. Зато теперь саламандра хорошо видела происходящее, и оно увлекло ее.
Лорд Шалл, вытянув руки, встал у края пентаграммы. Ее линии, казалось, пошли волнами. Воздух над рисунком сгустился. Еще немного, и его можно черпать ложками.
Ректор погасил свет. Теперь комнату озаряли лишь свечи. Они отбрасывали на стены зловещие тени.
Лорд Шалл опустился на корточки, провел пальцем по контуру, и тот отозвался слабым голубым свечением.
— Молчать! — не оборачиваясь, скомандовал проректор.
Адепты и не думали болтать. Испуганные и завороженные, они застыли у стены позади ректора, словно статуи.
Пространство внутри пентаграммы заволокло дымкой.
Лорд Шалл наклонился и обмакнул палец в горячий воск. Не чувствуя боли, проректор нанес на грудь рисунок, напоминавший вязь рун. Воск стекал по телу на брюки.
Малица слышала, как тяжело сглотнула Индира. Она ее понимала: происходящее смотрелось на редкость эротично. Саламандра и сама невольно следила за каплями, столь соблазнительно застывавшими на теле. Помог взгляд, искоса брошенный на ректора. Разом отпустило.
Закончив с воском, лорд Шалл начал выписывать руками странные фигуры, будто вязал в воздухе. Затем снял с шеи двенадцатиконечную звезду-подвеску и раскачал ее, словно маятник.
— Я приказываю тебе явиться, — эхом отлетел от стен голос некроманта.
Он стоял, широко расставив ноги. Рука, сжимающая цепочку с подвеской, опущена. Вторая заложена за пояс брюк. Проректор излучал власть и уверенность.
Воздух в комнате загудел. Дымка внутри пентаграммы начала обретать форму.
— Мэгрос Муретт из дома Тэ’Атар, приказываю тебе явиться! — напористо повторил лорд Шалл. — Властью тьмы и света!
Легкий щелчок, и дымка рассеялась, явив бледный, практически прозрачный дух. Дроу шагнул к краям рисунка, силясь выбраться из плена. Адепты замерли. На лбу выступили капельки пота. Что, если вырвется? Ректор тоже беспокоился и на всякий случай материализовал магический жезл. Только лорд Шалл сохранял полное спокойствие. Он не сделал ни полшага назад, не поменял позы, равнодушно наблюдая за тем, как дух яростно бьется в ловушке.
Дроу царапал ногтями невидимую стену. Со стороны это смотрелось жутко. Перекошенное то ли яростью, то ли смертью выражение лица лишь подпитывало страх.
— Успокоился? — холодно поинтересовался проректор и прошелся вдоль контура пентаграммы.
Лорд Шалл обращался к мертвому на «ты»: смерть превратила его всего лишь в одну из тысячи душ.
— Да! — выплюнул дроу и прижался лбом к невидимой стене. — Зачем вы пришли?
— Чтобы узнать, кто тебя убил.
Дух нахмурился и поджал губы.
— Я не стану вам отвечать.
— Почему? — Со стороны казалось, будто проректор совсем не удивился.
Дроу промолчал и отыскал глазами ректора. Губы духа исказила усмешка, обнажив острый клык.
— Ты все равно скажешь, — напомнил о себе проректор. — Не заставляй меня применять насилие. Повторяю вопрос: кто тебя убил и что стало с мальчиком?
— С мальчиком? — Дроу рассмеялся, откровенно насмехаясь над некромантом. — А что случается с дурачками?
— То же, что и со строптивыми духами, — пожал плечами лорд Шалл. — Еще один шанс, и начинаем допрос с пристрастием. Поверь, девушки меня не смутят.
Призрак растерял былое высокомерие. Странно было наблюдать за тем, как он расхаживает по полу, будто живой. И точно так же почесывает ногтем подбородок.
— Полагаю, его съели гончие. Они ведь питаются человечиной? — Покойный обратил взор на ректора.
Тот нахмурился и промолчал.
Кристоф и Индира переглянулись, а Малица низко опустила голову. Она-то знала: призрачные гончие способны съесть абсолютно все, даже духов.
