профессор также проспал почти сутки… А она, она… может, и не проснется.
Галинка слабо застонала. Ей, видимо, снилось что-то страшное. Мак ласково погладил ее волосы, и она затихла…
В комнате было душно. Вентиляторы почти не давали прохлады. Штора на открытом окне словно пылала огнем.
Мак еще больше погрустнел. Он вспомнил про суховей, страшный суховей, который, по сегодняшним сообщениям, должен был задуть ночью. Если они не создадут сегодня полосу настоящих дождей, суховей сожжет цветущие поля, вытянет всю влагу из растений… А тем временем какой-то пакостник, неизвестно кто и почему, может вновь сорвать дождь…
Кто-то тронул сзади Мака за плечо. Он вздрогнул от неожиданности. Перед ним стоял Ролинский с Марго на руках…
— Видите ли, — моргая глазами, робко сказал он. — Я вот принес киску… Девочка до сих пор больна?.. Может, она поиграет с кошкой?.. Ей так нравилась моя кошка.
— Да она же спит!.. Понимаете, спит!.. И не просыпается, — с досадой сказал Мак.
Ролинский выпустил кошку и, затаив дыхание, поглядел на диванчик. Чувство заботы и сострадания к девочке промелькнуло на его лице, и это немного смягчило сердитого Мака.
— Ее сейчас заберут в больницу, — сказал Мак. — Что это за сон, неизвестно, но он может перейти в серьезную болезнь, например, в нервную горячку.
— О, — испуганно сказал старик, — бедная девочка!..
Он растерянно оглянулся вокруг и вдруг обратился к Маку.
— Знаете что, позвольте мне попробовать ее разбудить.
— Вам?.. — удивился Мак.
— Мне, — оживился профессор. — Видите ли, когда я жил на Кавказе, то часто наблюдал особый вид летаргии. Понимаете, во время определенных изменений в атмосферном воздухе в организме начинается усиленное выделение молочной кислоты. Эта сонная болезнь с наибольшей силой охватывает именно молодые организмы. У меня со времен одной такой эпидемии сохранились лекарства. Лечат в одно мгновение.
Он вытащил из кармана маленькую бутылочку и рюмку и накапал несколько капель.
Мак колебался. Все смутные подозрения относительно Ролинского сразу всколыхнулись в его мозгу… Позволить ему подойти к Галинке?!
Но он не успел ничего сказать, потому что Ролинский, словно чувствуя его колебания, торопливо приблизился к Галинке и склонился над ней…
Мак бросился к нему. Но он уже влил в рот девочки лекарство и, держа ее за руку, ласково говорил:
— Проснись, девочка, проснись…
— Постойте, — крикнул Мак, — постой…
Мальчик не договорил: он увидел, как Галинка пошевелилась и, сладко зевая, открыла глаза…
Она обвела глазами Мака, приветливого Ролинского и засмеялась, увидев пушистую Марго…
— О, та самая кошка!
Между тем послышался какой-то шум, открылась дверь и вошел Горный.
— Приехали за девочкой, — сказал он и остановился при виде веселой Галинки с кошкой на руках.
А она слезла с дивана и вдруг с удивлением замерла, очевидно, что-то вспоминая.
— Дядя Горный!.. Мы с Маком прилетели на шарах. Знаете? И мы хотели поймать невидимку… Что же со мной было?.. Я спала? Долго?..
Она растерянно посмотрела вокруг.
— А знаешь, Мак, я видела паука, этакого здорового паука!.. И я его ни капельки не испугалась. А потом по комнате бегала метла! Честное слово! А может, мне приснилось?..
— Наверное, приснилось!.. — засмеялся Мак. Профессор громко чихнул, напомнив этим о себе.
— Это он разбудил Галинку! — радостно сообщил Горному Мак.
Ролинский отчего-то засуетился и, вынув какую-то бумажку, протянул ее Горному.
— Видите ли… — сказал он. — Вы приказали мне вылететь сейчас же для очередных наблюдений. А я, пожалуй, не могу лететь…
Он повернулся и побрел в коридор.
Горный прочитал бумажку. Лицо его сначала омрачилось, а потом засияло радостью.
— Знаешь, сынок, — сказал он. — По-моему, чертовщина с невидимкой уже закончилась.
