– До сих пор не можете согреться?
– Да. Но тут тепло, просто лихорадит…
– Понятно. Видимо, придется-таки исполнить рекомендации мэтра Олиоха. Ночью по полу гуляют сквозняки, а нужно, чтобы вам тепло было.
Брагоньер позвал служанку и велел принести столько грелок, сколько найдется на постоялом дворе. Та, видимо, уже вышколенная прежними указаниями соэра, быстро управилась и разложила грелки по постели, аккуратно, чтобы не обжечь Эллину.
– Сегодня я ночую здесь. Чтобы не было домыслов и непонимания, госпожа Тэр, с интимными отношениями это не имеет никакой связи. Мэтр Олиох предупреждал, что после воскрешения с порога смерти у вас не сразу восстановится температура тела. Я не помню медицинских терминов, но вот список предписаний. Пункт четвертый.
Он поднял со стола листок бумаги с личной печаткой мэтра Олиоха, продемонстрировал его гоэте и зачитал все десять пунктов рекомендаций. Среди них были стандартные, вроде постельного режима, и необычные, к примеру, этот четвертый пункт о согревании больной всеми доступными средствами, в том числе человеческим теплом, и строжайшем оберегании от ночных сквозняков.
Эллина усмехнулась:
– Под доступными средствами следует понимать занятие любовью? Боюсь, бревно в моем лице не подойдет для снятия вашего эмоционального напряжения, да и тело болит. Так что я прекрасно обойдусь грелками.
– Эллина Тэр, между нами ничего не будет, – резко ответил Брагоньер. – Попрошу ваши фривольные фантазии оставить при себе. Я ваш сон ничем не потревожу, зато буду уверен, что вы за ночь не окоченеете. Впрочем, все мои подчиненные в вашем полном распоряжении, выбирайте любого в качестве живой грелки. Давайте, позову Нору. Так даже лучше и вам, и мне. Вы поболтаете, я смогу поработать.
– Я согласна и на вас.
– Прекрасно. Завтра кровоток должен восстановиться, и подобные экзотические средства не понадобятся. Одну ночь потерпите.
Полностью раздеваться он не стал, снял сапоги, верхнюю одежду и рубашку. Лег не сразу, предварительно прочитав какое-то донесение, затем убрал его в карман куртки, погасил свечи и притянул себе под бок Эллину. Не обнял, но подоткнул одеяло так, чтобы не осталось ни единой лазейки для холодного воздуха.
Как ни странно, заснул он быстрее ее, практически сразу провалившись в сон. Гоэта же некоторое время ворочалась, искала удобную позу. Наконец нашла и, согревшись, уткнулась носом в плечо соэра, неприлично тесно прижавшись к нему, чтобы вновь не замерзнуть, задремала.
Стараниями мэтра Олиоха Эллина быстро шла на поправку. Как только стало возможно, Брагоньер порталом отправил ее вместе с Норой в свой дом в Калеоте, снабдив письмом к леди ли Брагоньер. Та отнеслась к гоэте с привычными холодной вежливостью и участием, делая не меньше и не больше, чем полагалось.
Соэр в это время занимался завершением сбора материалов по делу Ашерина. Особенно его интересовали бумаги, найденные в тайнике дома гоэта в Сатии и в его сумке. Все они были шифровками, но Брагоньер этот шифр знал. Занимался ими сам, не воспользовавшись услугами шифровальщиков. Впрочем, он всегда ревностно относился к делам, которые вел, не позволяя никому прикасаться без разрешения к протоколам допросов, вещественным доказательствам и уликам. Да и сделать это чисто теоретически не представлялось возможным: ничего из этого не лежало на видном месте, хранилось под специальным замком, ключ от которого был только у Брагоньера, и неизменно убиралось даже при визите подчиненных.
Брагоньер внимательно просматривал шифровки, раскладывая их на две неравномерные стопки. Пухлую приобщил к материалам дела, мелкую, в три письма, сжег, собрал пепел и ночью развеял по воздуху.
Он догадывался, что в письмах может быть кое-что, огласки чего он не желал, к сожалению, его предположения подтвердились. Хорошо, что Гланер Ашерин не догадывался, с кем пару раз общался, а то бы использовал переписку для шантажа.
Нет, Клермон – ему никто, он бы палец о палец ради него не ударил, но его поступок опосредованно бросал тень на семью сестры. Этого Брагоньер допустить не мог. Клермоном он займется сам, без наказания не останется. Не изменник, но болтливый дурак.
Тело метаморфа привезли в столицу и до суда оставили в морозильном погребе тюрьмы.
Слушания состоялись в конце января. Эллина присутствовала на них в качестве главной свидетельницы. За это время ей пришлось не один раз по нескольку часов повторять свои показания и отвечать на вопросы судебной коллегии: сначала на предварительном заседании, затем непосредственно на процессе. Это были не самые приятные минуты в жизни, но она с честью
