Видимо, сочтя, что указанная хозяином жертва уже никуда не денется, таинственный обладатель гипнотического оранжевого сияния решил показать себя.
Гоэта сразу же поняла, что это рожденная тварь, а не сотворенная, с крайне нестабильной аурой. Такая очень быстро растворяется без труда. Тварь Тьмы с провалами вместо глаз. Она ступала неслышно, как кошка, то ли паря, то ли скользя над землей. Не такая уж и огромная – чуть больше лошади. Контуры расплывчаты, но, кажется, в ней действительно есть что-то от кошки.
Красиво изгибая состоящее, казалось, из чего-то пластичного тело, покрытое то ли сетью жил, то ли рисунком, тварь медленно приближалась к Эллине. И мурлыкала, заставляя поневоле расслабиться, забыть обо всем, успокоиться…
В провалах глаз вспыхнул холодный серебристый свет.
Тварь остановилась, пристально глядя на гоэту, а потом неожиданно метнулась в сторону. Проследив за ней взглядом, Эллина поняла, что подопечная Гланера заметила более легкую жертву – не успевшую улететь душу. В излучаемом тварью приглушенном огненном свечении контуры несчастной стали осязаемы.
Охотница догнала жертву одним прыжком и, разверзнув пасть, втянула в себя духа. Он вошел в нее не только через рот, но и через странные глаза и, видимо, пришелся не по вкусу.
Следующей должна была стать Эллина.
Гоэта ощутила резкую слабость, почувствовала, как жизненные силы медленно вытекают из нее, питая тварь. Пока еще без прямого контакта.
Эллину спасло чудо, не позволившее выпить ее, – случайный прохожий, всадник, неосторожно заехавший под купол марева и свежим запахом привлекший внимание твари. Он оказался на сотые доли дюйма ближе гоэты и превратился в пищу таинственного существа.
Гоэта с ужасом наблюдала за тем, как блестящий, переливающийся поток энергии струится из мужчины в тварь, окрашивая ее серебром. Длилось это всего пару минут, после чего на шее нетронутой лошади болтался безжизненный сосуд, без души, без ауры, без признаков насильственной смерти.
Тварь по-кошачьи гибко потянулась, прогнув поджарое тело, и с легким хлопком растворилась, разрушая наведенный морок. Он быстро развеялся, не оставив и следа.
Не веря своему счастью, вознося хвалу милостивой божественной паре, пожелавшей избавить одно из своих созданий от незавидной участи, Эллина упала на землю, чувствуя себя разбитой, словно после длительной болезни. Но это лучше, чем умереть.
Как же ей повезло, что твари было все равно, кого «выпить». Наверное, Гланер просто выпустил ее в нужном месте на охоту, велев убить женщину. А его подопечная предпочла мужчину, сделала спонтанный выбор. Хотя почему спонтанный? Во всаднике, несомненно, было больше питательных жизненных сил, чем в измотанной гоэте. А твари в первую очередь хотелось есть.
Пролежав без движения несколько минут, наблюдая за тем, как стремительно наливается темнотой окружающий мир, Эллина нашла в себе силы подняться и вернуться на постоялый двор.
Ее мучила мысль об унесенном понесшей лошадью трупе – не обвинят ли ее и в этом убийстве? Она бы сама себя первой обвинила, узнай, что и в этот раз оказалась в нужное время в нужном месте.
Впрочем, какая разница, на нее и так «повесили» два убийства и шпионаж. Хуже смертной казни быть не может, а она ей уже обеспечена.
Эллина горько усмехнулась: поверит ли ей хоть кто-нибудь? Ведь у нее нет никаких доказательств, а ее показания сочтут очередной ложью, попыткой оправдаться. Следователь и до этого ей не особо верил, а теперь и вовсе предпочтет сразу отдать в руки палача.
Одна надежда на Анабель. Необходимо с ней связаться, выяснить, что на самом деле творится в Сатии. Гланер мог соврать, но в это, к сожалению, верилось с трудом. Ему выгодно подставить другого человека, чтобы остаться безнаказанным и закончить возложенную на него миссию.
Давно ли он сотрудничает с Аварином? Или предатель Доновер? И тот и другой могли… Но грамоту ей подкинули в Сатии, а в Сатии жил Гланер. Его другу из Трии незачем было присылать ему столь опасную бумагу, выписанную на свое имя. Значит, псевдодруг, почуяв слежку, что его вот-вот вычислят, поспешил избавиться от компрометировавшего его документа, подбросив часть его подруге. Какой же он все-таки самонадеянный и честолюбивый – хранил наградную грамоту чужеземного монарха!
Отбросив тягостные мысли, решив не усугублять и без того плачевное душевное и физическое состояние, Эллина вернулась на постоялый двор, кое-как поела, только для восстановления сил, и провалилась в тяжелый сон без сновидений. Она не была уверена,
