– Чего улыбаешься? – покинув седло, обратился я к Довмонтову. – Вроде радоваться нечему. В казне – хоть шаром покати. Неужели добрая весточка прилетела?
– Ты прав, вождь, – кивнул он, – есть добрая весть.
– Говори, – перекинув повод коноводу, подошёл я к старику.
– «Крес» из Ла-Манша раньше срока вернулся и добычу богатую привёз.
– Что именно?
– Серебро, золото, украшений много и дорогое оружие.
– Ай да Самород! – восхитился я. – Словно знал, что нам нужно.
– Он не знал. – Гаврила понизил голос: – На корабле человек интересный, франк. Вот из-за него Самород шнеккер домой и отправил, а добыча попутно пришла.
– Кто этот франк?
– Не знаю, – поморщился Довмонтов. – Командир «Креса» ничего объяснять не стал и спрятал франка на корабле, чтобы его никто не видел. Даже обидно немного…
– Не забивай себе голову, это не твоё дело.
– Как скажешь, Вадим Андреевич.
– Кто ещё о франке в городе знает?
– Только я.
– Пусть так и останется. Ты добычу принял?
– Конечно.
– Серебра сколько?
– На шестьсот сорок гривен, монетами и слитками. Нам теперь на всё хватит: и с купцами сможем расплатиться, и с воинами, и переселенцам обещанные подъёмные выделим. Пару месяцев о наполнении казны можно не думать, а потом морской караван вернётся и мореходы из Ла-Манша придут.
– А золота сколько?
– Ещё на три сотни гривен, если в серебро переводить.
– Золото прибереги. Оружие и доспехи осмотри, а дальше сам решай, что в арсенал, что на продажу выставить.
– Само собой, вождь.
– Занимайся, Гаврила, – хлопнул я его по плечу и отправился в порт.
Раньше шнеккер «Крес» водил Корней Жарко. Но он сейчас далеко, осваивает побережье Студёного моря, и вместо него кораблём командует опытный варяг Драгомир Осьмуша, который и встретил меня на причале. Мы обменялись приветствиями, и я спросил его:
– Как там Самород? Каковы успехи?
– Поход начинался не очень хорошо, – начал Осьмуша. – Католики в портах спрятались. Но потом всё наладилось. Самород повёл флотилию в Аквитанское море[1], и удача нам улыбнулась. Девятнадцать судов за два месяца на абордаж взяли. Шесть с собой увели, когда обратно в Ла-Манш вернулись, а остальные потопили или за выкуп отпустили.
– Добро. Как себя Яромир Виславит показал?
– Храбрый вояка. Хоть и молодой, но бился умело. Опять же воины у него неплохие. Старые бойцы, многое знают и умеют.
– А что датчане и бодричи?
– Обычно. Приказы выполняют, труса не празднуют, от боя не уклоняются.
– Завтра приходи, поговорим подробней. А пока показывай франка.
Франком, которого Осьмуша прятал на корабле, оказался мой старый знакомый Роберт де Ге. Я его хорошо запомнил и выделил среди других рыцарей, встреченных на пути. Было в нём что-то старое, древнее и правильное. Стержень, как у родовых потомственных воинов вроде Доброти, Рагдая Поморянского, Поято Ратмировича, Ранко Саморода, Валентина Кедрина или Девлета Кул-Иби. Поэтому я воспринимал его словно равного, как человека чести. Впрочем, это личное мнение, а меня интересовала суть: зачем он прибыл в Рарог и кто его послал.
Роберт де Ге попусту болтать не стал, и я узнал, что его послал король. Не лично, а через своего главного телохранителя и начальника тайной стражи Леона де Корентина. Цель простая: рыцарь должен наладить канал связи с венедами для обмена
