Ольговичи, которых направляет Святослав Ольгович, Суздаль и Владимир, верный вассал Византии галицкий князь Владимирко Володаревич, коему заграница ближе и роднее Киева, а также родичи по матери половецкие ханы и часть наёмных бродников. На стороне Изяслава киевляне, переяславцы, новгородцы, рязанцы, смоляне, языческое племя голядь, чёрные клобуки и родственник, венгерский король Геза Второй.
По большому счёту, мне не симпатичен никто из этих двух князей. Оба преследуют свои цели, укладывают в земельку русских людей, сжигают города и разоряют поселения, и всё ради власти и собственных амбиций. Однако других знаковых фигур на Руси пока нет, и в данном случае вступает в ход правило, что враг моего врага может стать моим другом. А поскольку с Ольговичами и Гюрги, по понятным причинам, мне не по пути, а с Мстиславичами нет никаких споров, а даже наоборот, я знаком с Мальмфридой Мстиславной, родной сестрой Изяслава, то кашу придётся варить именно с ними. Опять же Изяслав – великий князь, и его слово пока весит поболе слова Долгорукого. Ну и кроме того, Мстиславич ратует за создание национальной церкви, и нам, венедам, это на руку. Потому что с русским митрополитом договориться реально, а вот с византийским засланцем практически невозможно.
Кстати, надо бы коснуться этого вопроса подробней, дабы ситуация прояснилась. До недавнего времени все киевские митрополиты назначались из Константинополя. Как правило, они являлись греками и проводили в жизнь политику, которая была выгодна ромеям. Изяславу Мстиславичу это было не по нраву, и когда он занял Киев, то вскоре собрал Собор русских епископов и предложил на пост митрополита своего человека, калугера (уроженца Калуги) Климента Смолятича. И вот тут-то, как мне сообщили торговые партнёры ладожские Соколы, жизнь и показала, кто есть кто, потому что мнения Собора разделились. Феодор Белгородский, Онуфрий Черниговский, Евфимий Переяславский, Феодор Владимирский, Иоаким Туровский и Дамиан Юрьевский поддержали великого князя, а значит, для меня эти люди, как минимум, патриоты, хоть и христиане. А Нифонт Новгородский, Мануил Смоленский (ромей) и Козьма Полоцкий (тоже ромей) обозвали своих товарищей епископов волками и Климента Смолятича не признали.
Такие вот дела, и для меня, как представителя Венедии и верного витязя бога Яровита, Изяслав Мстиславич ближе, чем его противники. А чтобы меня приняли при дворе великого князя как своего, я попросил у Мальмфриды Мстиславны рекомендательное письмецо для брата. Правда, бывшая датско-норвежская королева до сих пор не ответила, но, думаю, она меня не кинет. А коли отмолчится и сделает вид, что знать меня не знает, то и не страшно. Вадим Сокол сам по себе фигура весомая, и выйти на контакт с великим князем мне совсем не сложно.
Далее всплывает новый вопрос. А каков мой план? Сам с собой я могу быть честен, и ответ на поверхности. Плана нет, ибо не хватает точной информации, и я не знаю, что сейчас происходит на востоке. Да, есть некоторые сведения от купцов и венедской разведки. Однако все данные устарели минимум на полгода, а полагаться на известную мне историю уже нельзя, ибо она изменилась. Люди, которые должны были жить, могли умереть, а тот, кто был убит в бою, живёт и ни о чём плохом не думает. И если в известной мне реальности Юрий Долгорукий в конце концов одержал победу, так как Изяслав умер, то в текущей наверняка всё сложится иначе. По этой причине необходимо лично на месте разобраться, что к чему, посмотреть на главных фигурантов вблизи и только затем планировать свои действия. Но конечная моя цель, к которой я пойду по трупам и сметая любые преграды, ясна и понятна. Русь должна выпасть из сферы влияния Византии и обрести одного правителя, а Изяслав на эту роль подходит, ибо он был одним из первых русских князей, кто стал именовать себя царём. И если удастся с ним договориться, то надо сплести интересы Киева и Арконы в один крепкий узел, да так, чтобы беды Венедии воспринимались на Днепре как свои, и, наоборот. В единстве сила – это непреложная истина, и, пока родственные друг другу славянские племена будут стоять заодно, никакой папа с крестоносцами и никакие византийцы с огненосными дромонами нам не страшны…
– Тук-тук! – прерывая мои размышления, постучали в дверь.
Это была Дарья, я чувствовал её. Поэтому захлопнул исчерканную схемами тетрадь и произнёс:
– Да, милая, входи.
– Ты не занят? – Жена, русоволосая красавица, заглянула внутрь.
– Нет, – улыбнулся я. – А что, есть предложение подняться в спальню?
– Вот ещё. – Дарья слегка смутилась и зарделась. – День ведь на дворе.
– А ради чего тогда зашла?
– Из порта гонец. В гавань входит корабль, вроде датский.
«Может, это Свен Эстридсен опять в гости пожаловал? – подумал я. – Нет. С ним мы общаемся исключительно через купцов, и у нас всё договорено. Он согласен пойти вместе с Самородом на грабёж европейцев, и я его понимаю. Самому пить-есть надо, и хирдманы пообносились, а против нас пойти – значит окончательно всего лишиться. Лично ему в набег отправляться не с руки, ибо папа разгневается, да и германцы подобного не простят. А вот под флагом Сокола католиков потрусить – другое дело. Конечно, рано
