– Но потом они всё равно вернутся.
– Да. Только у меня будет уже не три тысячи сабель, а пять или шесть.
– Ну и что ты предлагаешь?
– Хан Бачман остаётся жить и продолжает править своей ордой, которая отказывается от реки Саксагань, но не просто так, а за равноценные земли по правому берегу Самары.
– Это владения заорельцев.
– Я знаю. И ещё знаю, что ты приуменьшаешь своё влияние на воинов, которым всё равно, с кем воевать, лишь бы добыча была.
– Значит, ты предлагаешь совместный поход на наших соседей? – Хан был удивлён.
– Да.
– А взамен хочешь получить кусок моих земель и неприкосновенность?
– Точно. Но не забывай, что при этом я оставлю тебе жизнь, и в твоей орде не будет кровавой междоусобицы, которая может унести много жизней.
– Надо подумать.
– Конечно. До рассвета время есть.
Хан остался у костра, а я велел отдать ему халат и саблю и, отойдя в сторону, вобрал в грудь запахи степи. Исчезновение Бачмана вот-вот должны были заметить, но дозорные погоню, если она будет, заметят, да и Кедрин топот копыт услышит. Поэтому я чувствовал себя спокойно и был уверен, что хан моё предложение примет. Заорельские половцы ему хоть и родичи, но соперники. Об этом мне известно. Жить хан хочет и чётко понимает, что если его не станет, то в орде прольётся кровь, ибо наследника себе он до сих пор не назначил. Отсюда выводим его мотивацию и ясно видим дальнейший расклад: он соглашается на моё предложение, клянётся на крови не быть моим врагом, и мы вместе наваливаемся на заорельцев.
Кажется – авантюра. Однако большая часть заорельских половцев сейчас на Руси – кто в Суздале, кто в захваченной Долгоруким Рязани, а иные на границе Переяславля. Значит, сопротивление нам будет оказано по минимуму, и войско, что Бачманово, что моё, получит добычу. Попутно я прихватываю несколько родов, которые будут готовы принять мою власть, и усиливаюсь. Половецкие воины хвалят Бачмана, а мои, соответственно, меня. Затем я ввожу в орде старые тюркские законы, на основе которых была написана Яса потрясателя Вселенной Темучина, сына Есугея из рода Бодончара, в моё время больше известного как Чингисхан.
После этого мы разбежимся в разные стороны. Половецкий хан признает передачу части своих земель, это можно провести как дар союзнику, занимается своими делами и начинает готовиться к реваншу. Ну а я, пока суд да дело, окажу поддержку Изяславу Мстиславичу, который, если ему улыбнётся удача, в этом году всё же разобьёт суздальцев и оттеснит войска Долгорукого от Чернигова, Смоленска и Новгорода-Северского, а также вернёт своим союзникам Рязань. Так всё было бы в идеале, а как оно будет на самом деле, неизвестно. Поскольку на каждый наш хитроумный и хорошо продуманный план противник может выстроить свой, да и роль случая со счетов сбрасывать нельзя.
Рядом, прерывая моё одиночество, появился Кедрин. После возвращения из Константинополя убийца вёл себя несколько странно, словно хотел со мной о чём-то поговорить, но не решался. Вот он и подумал, что сейчас самое время. Хм! Возможно, он прав, ибо настроен я вполне благодушно. Но молчит. И я сам спросил его:
– Что тебя гнетёт, Валентин?
Кедрин помедлил и ответил:
– Я устал, вождь.
– И что?
– Когда-то ты сказал, что не станешь меня держать, если я захочу уйти.
– Это так, и моё слово крепкое. Но хотелось знать, что у тебя на душе и чего ты желаешь.
– Покоя хочу, жить, как все обычные люди живут, детей своих воспитывать и жену любить. В душе накопилось много черноты, потому и ухожу.
– А куда направишься?
– Пока не знаю. Наверное, на север, где меня никто не станет искать.
Отпускать дака не хотелось, ибо я на него рассчитывал, но и неволить его тоже не хотелось. Поэтому я сказал:
– У меня есть для тебя предложение.
– Убивать людей по заказу не стану.
– Это я уже понял. Мирную работу тебе хочу дать, дом и оплату достойную.
