темень, рискуя каждый миг сломать себе шею.
Оступись любой из коней, попадись под копыто ямка или небольшой камень – и можно прощаться с жизнью. Вместе со скакуном полетишь на землю, и даже самый глубокий снег вряд ли спасет от увечий. Но нам было наплевать. Все видели впереди цель – сани с двумя людьми, один из которых, кажется тот самый, что выкинул женщину, постоянно оборачивался. Наверное, прикидывал сокращающуюся дистанцию.
И тут Господь отвернулся от тех, кого мы преследовали, а ведь так и должно было произойти – не может Он быть на стороне мужчин, выкидывающих женщин для собственного спасения. Скорее всего, их сани наехали полозом на камень и в единый миг оказались на боку, проехав по инерции еще пару саженей. При этом, конечно же, полопались поводья и с треском разломились оглобли. Один из пассажиров саней вылетел из них, рухнув в снег, второму же повезло куда меньше – он оказался наполовину погребен под кузовом. Выбраться у него не было ни единого шанса. Первый довольно резво побежал к нему, что особенно странно для человека, только что вылетевшего из саней. Но, похоже, глубокий снег хорошенько смягчил его приземление. Он попытался сдвинуть сани, однако ничего из этого не вышло, как ни тужился. Тогда он бросил это безнадежное дело и пустился вслед за недалеко убежавшими конями.
Вот такие нам попались беглецы. Сначала женщину из саней выкинули, а после один другого бросил. Хорошо еще не прикончил товарища, чтобы тот нам в руки не попался.
Когда подъехали к перевернутым саням, погребенный под ними человек, одетый удивительно легко для зимы, закричал о том, что он сдается, на нескольких языках попеременно, нещадно коверкая все слова, кроме английских.
Именно при таких обстоятельствах я познакомился с мистером Гарри Пэджетом Флэшменом – полковником британской армии и проходимцем, каких свет не видывал.
Глава 2
Новые знакомства
Разбудили меня еще затемно. Я проснулся от того, что Корень положил мне руку на плечо и едва слышно прошептал одно слово: «Командир». Еще с Крымской кампании этого было достаточно, чтобы я открыл глаза и правой рукой машинально нащупал рукоять секача.
– Опасности нет, командир, – быстро добавил Корень, видя, как мои пальцы уверенно сжались на стальной рукояти.
– Тогда в чем дело?
– Поймали тут одного, точнее, Дорчжи поймал. Местный, он у Дорчжи амулет тот золотой стащить хотел, вроде уже лапы свои загребущие тянул к нему, когда наш парень его за руку схватил. Теперь этот плетет что-то, а стоит только Дорчжи на него глянуть – тут же бухается лбом об землю и вдвое быстрее лопотать начинает.
– Приведи Лерха, – велел я, – скажи, что дело у нас неотложное, но, если встретишь кого из слуг, ни гугу.
– Обижаешь, командир, – улыбнулся Корень, состроив такое лицо, будто я и вправду его сейчас обидел.
Быстро натянув штаны прямо на ночную сорочку – не до приличий сейчас, я вышел из нашего домика на двор, где застал преинтереснейшую картину. На полу распростерся местный в не слишком чистом халате и полуразмотанном тюрбане, над ним стоял Дорчжи, сжимая в левом кулаке свою золоту пластинку и глядя на местного с недоумением. Тут же были и Армас с Ломидзе – оба при оружии, для уверенности нацеленном в спину местного.
– Ты понимаешь, что он лопочет? – спросил я у Дорчжи.
Местный продолжал еще что-то неразборчиво бормотать – говори он и по-русски, его вряд ли бы кто понял.
– С пятого на десятое, – пожал плечами парень, – да и то не уверен, что правильно понимаю.
– Ну а все же? – решил настоять я, видел же, он что-то недоговаривает.
– Насчет его друзей, – протянул Дорчжи, – и преданности… Вроде клянется в вечном рабстве за себя и за друзей этих… Вроде бы, – он задержал дыхание на секунду, но все же добавил, – мне…
Что ж, меня откровенно порадовал его ответ – Дорчжи был честен со мной. Теперь осталось дождаться Лерха. Востоковед не заставил себя долго ждать, хотя, уверен, в этом известная заслуга принадлежит Корню. Бывший казак может быть весьма убедителен. На лице Лерха было написано глухое неудовольствие, а уж когда он увидел нас, к этому чувству добавилось еще и недоумение.
– Этот человек сказал, что меня вызывает к себе граф, – произнес Лерх.
– И вы подумали, что речь идет об Игнатьеве, – усмехнулся я, глянув на хитро ухмыляющегося за спиной востоковеда Корня, – но забыли, что и я также потомок древнего графского рода, верно?
– Признаться, да, – сконфузился Лерх, поняв, что сейчас едва не оскорбил меня.
