– Таким способом они хотят управлять другими. Добиваться того, что им нужно.
– А тот человек в ресторане, который пытался тебя убить? Он злодей?
– Да, – сказал Купер. – Злодей. Испорченный. Большинство злодеев в жизни испорченные люди. Обычно не по своей вине. Но какая разница? Они испорченные и делают то, что прощать нельзя. Вроде того, что тот тип сделал с тобой.
Тодд задумался, закусив губу.
– А бывает так, что плохие ребята побеждают?
«Опа».
Помедлив, Купер сказал:
– Только если хорошие им позволяют. А хороших людей гораздо больше.
Он наклонился, поднял мяч и сменил тему:
– Ну а теперь мой черед задать вам важный вопрос.
– Какой?
– Вы здесь уже две недели, – заметил он с хитрым прищуром. – Успели разузнать, где тут достать хорошую пиццу?
Они успели.
Пожелав детям в последний раз спокойной ночи и закрыв дверь спальни, Купер прошел на кухню. Натали ждала его с бутылкой вина и двумя бокалами. Она, не спрашивая, налила ему, он взял бокал, чокнулся с ней, сел на стул напротив. Они долго молча смотрели друг на друга. Это напомнило ему возвращение домой после длительного отпуска – заходишь в комнаты, раздвигаешь занавеси, проводишь пальцами по скатерти. Заново вступаешь в права собственности на свое пространство.
– Я гордилась тобой сегодня, – сказала она. – Тем, как ты разговаривал с ними.
– И почему они, как обычные дети, не спрашивают, откуда берутся младенцы?
– Они не жили обычной жизнью.
Ему всегда нравилось в Натали то, что ее слова, действия и чувства согласовывались в гораздо большей степени, чем у большинства людей, которых он знал. У нее не было привычки делать что-то исподтишка. Если она злилась, то так и говорила ему.
И потому он понимал, что ее слова – не обвинение, а констатация факта.
«И все же. Причина их необычной жизни – ты. Твоя работа, твои крестовые походы, твоя миссия по спасению мира. Будь ты обычным отцом, они бы жили обычной жизнью».
Конечно, будь он обычным отцом, Кейт теперь находилась бы в академии, ее личность выхолащивалась бы, ее сила и независимость расшатывались, страхи культивировались. Он из личного опыта знал, что собой представляют эти заведения, и поклялся: его анормальная дочь никогда не окажется в одном из них.
«Да, но, с другой стороны, киллер чуть не убил твоего нормального сына. И ты привез своих детей в зону военных действий, поэтому прекрати одобрительно похлопывать себя по спине – мышцы растянешь».
Натали отхлебнула вина:
– Ты надолго?
– На одну ночь.
Она вздохнула, потянулась к нему над столом. Их руки встретились, пальцы привычно переплелись.
– Это важно?
– Мне нужен Джон Смит.
Он почувствовал, как напряглись ее пальцы.
– Это слишком. Почему вся тяжесть ложится на тебя?
– Не знаю, Нат. Поверь мне, я бы не возражал против передышки.
– Ты уверен, что не можешь ее себе позволить?
Он задумался. Вспомнил повешенного паренька на Манхэттене. Солдат, сгоревших в пустыне. Вспомнил, как двигался сегодня утром Эйб Каузен, его уверенность, что он в состоянии поубивать их всех. Вспомнил Джона Смита, с улыбкой посылающего ему в камеру воздушный поцелуй.
– Да, – сказал он. – Уверен.
Она долго с напряжением смотрела на него, и он видел происходящую в ней борьбу. Он так давно ее знал – они были почти детьми, когда впервые соединились, и он наблюдал за ней в самых интимных обстоятельствах более десяти лет. У них была общая
