Купер впервые об этом слышал. Когда его сын лежал в коме, а сам он, поверженный, был готов к отлету, именно Натали подставила ему плечо. Сняла с него груз забот и подтолкнула ногой под задницу, отправив сражаться за будущее их детей. А после, вероятно, пошла к Шеннон. Он легко мог вообразить их встречу. Другая женщина заявилась бы с оскорблениями и угрозами, с намерением отвадить соперницу. Но Натали чувствовала: Шеннон заслуживает правды – она должна знать, что он выжил.
В тот момент Шеннон рассталась с Джоном Смитом, села на самолет и успела спасти Купера.
Женщины в его жизни были удивительные.
«Когда боги по-настоящему хотят кого-то наказать, они дают ему в избытке добра».
– Я предполагала, что вы не безразличны друг другу, – продолжила Шеннон. – Но только после того, как Натали появилась у меня в номере, я поняла, что она все еще любит тебя.
Он помедлил с ответом.
– Не уверен, что так оно и есть.
– Так оно и есть, – сказала она таким же голосом, каким могла бы сообщить ему, что идет снег.
– Я тебя не обманывал. Наши отношения с ней прекратились с разводом. Но я думаю, после всего случившегося ее чувства ко мне изменились. Она решила, что мы, может быть, способны на еще одну попытку.
– А ты?
– Я… она мать моих детей. Я всегда буду ее любить.
– Я уже сказала: я понимаю. – Шеннон отхлебнула виски. – Я взрослая женщина, Купер. Не какая-то влюбленная девчонка.
Ну вот… Она назвала его Купером.
– Шеннон, я…
– Наверняка тебе пришлось делать трудный выбор.
Ему очень хотелось согласиться с ней, но он неплохо знал женщин и понимал: это далеко не лучшая идея. Он каким-то образом удержался и не кивнул.
– Но я тебе вот что скажу. Ты не играй с ней. Она хорошая женщина.
Шеннон перевела дыхание, еще раз отхлебнула виски и спросила:
– Хочешь выпить?
Он посмотрел на нее, чувствуя, как рвется его сердце. Все произошло по инерции, он обрел какую-то неровную скорость, которая, казалось, никак не подчинялась ему и имела направление в стену. Он знал, что может предотвратить удар. Ему нужно было всего лишь твердо и четко сказать, что он выбрал Шеннон, что он всегда будет любить Натали и не сожалеет о прошлой ночи, но та ночь была прощальной. И ему нужна только Шеннон. Точка.
Шли секунды. На телевизоре картинка сменилась: вместо президента Рамирес появилось море марширующих людей.
– Видишь? – спросила Шеннон, с трудом контролируя голос.
Открыла шкафчик, достала стакан, плеснула в него бурбон. Бутылка в ее руке лишь чуть подрагивала.
– Они повторяют один и тот же эпизод, но я почему-то никак не могу его выключить.
– Шеннон…
– Держи. – Она пододвинула к нему стакан, стукнула по нему своим. – За Новых Сыновей Свободы. Крутые сукины дети – нужно отдать им должное. Звук.
Купер хотел было возразить, но сдержался, увидев ее выражение.
«Есть только один способ покончить с этим: принять решение сейчас и выполнить его».
Бог ему в помощь, но решимость оставила его. Чувствуя легкое головокружение, он взял стакан и разом выпил половину.
Телевизор прореагировал на команду Шеннон, голос пиратского комментатора включился с середины предложения: «…шайка босяков приблизительно в восьми километрах от линии ограждения Ролинса».
Съемки проводились с высоты птичьего полета, но все равно кадр целиком был заполнен людьми – живой ковер крошечных фигурок, идущих по пустыне Вайоминга.
Купер узнал голос: Патриция Ариэль, директор Эпштейна по связям с общественностью, – который зачитал предупреждение, извещавшее наступавших, что их сюда не приглашали и НЗО будет защищаться. На некоторое время в рядах виджилантов возникло замешательство, но потом раздались крики – лозунг Новых Сыновей Свободы: «Мы положим этому конец! Мы положим…»
«Ай, молодца, – продолжил комментатор. – Очень броско. Может быть, на следующей неделе они придумают что-нибудь новенькое. А, так у них еще и автомобильные гудки!
