А когда она закончится, ты все еще будешь стоять… на груде развалин».
Глава 20
Купер не помнил, как здесь оказался.
Поначалу он пытался убедить себя, что просто оборвалась связь. Случился цифровой сбой. Но делая снова и снова повторный вызов, он видел перед глазами взрыв стекла, клубы дыма.
Слышал крики.
Изображение может останавливаться. Искажаться. Но это…
После пяти неудачных попыток перенабрать номер он побежал. В голове теснились мысли о его команде. Он вспоминал, как в бронежилет Луизы попали три пули. В тот вечер в баре никто не мог уговорить ее оставить в покое рубашку, которую она все задирала и показывала синяки со словами: «Вы посмотрите на мои сиськи!» Голос Валери недельной давности звучал в его ушах – она рассказывала, как перехитрила команду безопасности Джона Смита, одержала над ними победу с помощью их же системы, как она тогда гордилась собой.
А Бобби! Его напарник. У Купера не было братьев по крови, братом ему стал напарник. Они вместе выпивали, похмелялись, оба пережили разводы. Срывали двери с петель. Вместе снесли коррумпированного президента.
Взрыв и клубы дыма. И крик. Крик боли или паники. Социальные привычки спадали, как шелуха: мужчины и женщины кричали одинаково. Так мог кричать любой из них. Или все вместе.
Он оказался в подземном святилище Эпштейна, темном и прохладном, где пахло едой и светились изображения, от которых волосы вставали дыбом. Репортажи из разных уголков страны свидетельствовали: Америку охватило безумие. Лимузин, стоящий на капоте в черной реке. Полицейское отделение, из которого торчит перевернутый набок полуприцеп. Пожар, поглощающий офисный комплекс. Армейский спецназ, стреляющий патронами со слезоточивым газом в разбитые окна правительственного здания.
Департамент анализа и реагирования в руинах. Словно какой-то гигант разорвал его, обнажив внутренние этажи, многие ряды пустых столов, заваленные мусором коридоры, разбитые туалеты. Новое здание разрушилось полностью, превратилось в гору камней, над которой поднималась туча дыма.
Новое здание. Он вспомнил картинку кабинета Бобби во время видеосвязи: белые стены, прислоненные к ним рамы – времени их повесить еще не было.
И уже не будет.
Колени Купера ударились об пол, из легких вырвался стон.
Кто-то обнял его. Тонкие руки обхватили его за шею, и он ощутил запах спрея для волос.
– Такой ужас, – сказала Милли ему в плечо.
Он обнял ее обеими руками.
Он держал в руках не Милли, а Натали и Шеннон, собственных детей, а также Бобби, Луизу и Вэл. Он долго прижимал их всех к себе, спрятав лицо в волосах Милли.
Потом медленно отпустил ее. Она отступила, не сводя с него глаз. А вокруг него продолжал разворачиваться апокалипсис.
Голос Вэл снова прозвучал в его ушах: «Но мы ведь говорим о Джоне Смите. Что бы он ни планировал, для нас оно станет неожиданностью».
Слова, сказанные, когда она была живой.
Слова, сказанные считаные секунды назад.
Он медленно поднялся на ноги.
– Мне… гмм… очень жаль, – раздался голос.
В мигающем свете видео черты Эрика казались вырубленными из камня. Его руки, тоже словно каменные, лежали в карманах.
– Я говорю о ваших друзьях, – закончил Эпштейн.
– Они… – Голос Купера сорвался, и он замолчал, откашлялся. – Они мертвы?
– Статистически…
– В жопу вашу статистику!
