Несколько секунд господа полицейские удивленно таращились друг на друга, силясь разобраться в услышанном и произнесенном, поняли, что ничего не получается, и приступили к «разбору».
В смысле – генерал приступил, а провинившиеся сотрудники приняли посильное участие.
– Вы это видели?! – прогрохотал Машеров, швыряя на стол свежую газету. – Вы ЭТО читали?
Газета была желтой, причем во всех трех смыслах, поскольку помимо низкого качества бумаги еще и называлась «Желтый Н-ск». Кроме того, она мнила себя свободомыслящей, то есть скандальной, выпускалась на деньги с треском проигравшего выборы губернатора и публиковала любую грязь, способную хоть как-то очернить нынешнюю власть.
– Я ЭТО не читаю, – попытался отговориться Колпаков, но не вышло.
– А надо!
– Зачем?
– Затем, что люди это читают. И потом задают вопросы. – Генеральский палец уперся в заголовок на первой полосе. – Вот такие вопросы, например.
«1937. Н-ск погружается в бездну репрессий».
И фотография идущих по улице солдат НКВД.
– Что скажешь?
Качество фотографии оставляло желать лучшего, однако посыл угадывался.
– Значит, не из всех уличных камер изображение выдернули, – повинился майор. – Виноват.
– Не из всех камер?
– Не из всех.
– У меня по городу рота НКВД разгуливает, а ты не из всех камер изображение вытащил!
– Не рота.
– Что?
– Не рота, – пискнул Зябликов. – Шесть человек всего, так что – отделение. Да и то неполное.
Несколько секунд Машеров таращился на лейтенанта, изумленно открывая и закрывая рот, после чего поинтересовался:
– Зябликов, ты до пенсии дослужить хочешь?
– В общем, были планы… – не стал скрывать перепуганный лейтенант.
– Тогда заткнись и не перебивай! – рявкнуло начальство. И вернулось к майору: – Откуда в моем городе солдаты НКВД?
– Ведется расследование.
– Кем?
– Мною.
– А-а… А когда ты собирался мне рассказать о… о… – Генеральский палец вновь поелозил по свободной прессе. – Об этом?
– О чем?
– Откуда они взялись?
– Понятия не имею, – предельно честно ответил Колпаков. – Сначала был один, теперь – шестеро.
– И все в форме НКВД?
– Так точно. Причем форма полностью соответствует сороковым годам ХХ века. И поведение…
– Что поведение? – насторожился Машеров. – Разве НКВД грабило лабазы?
– Вы ведь слышали о Наскальном? – невинно поинтересовался майор.
– Что значит слышал? Наскальный – это успех. Твои коллеги, Колпаков, работают и получают поощрения, звания, должности, награды…
– Это он заставил Наскального написать чистосердечное. – Майор указал на газету – на первом плане фотографии как раз вышагивал плечистый капитан, в котором Зябликов опознал Степанова. – Он случайно встретился с Наскальным позавчера ночью, поговорил с ним, и тот побежал сдаваться.
– Да, – зачем-то добавил лейтенант, и в кабинете повисла тишина.
Машеров по очереди оглядел подчиненных, затем прищурился на изображение бравого капитана, пожевал губами и вынес вердикт:
– Старая школа.
– Ага, – подтвердил Колпаков.
Но генерал его не слушал.
