– Твой дед был хорошим колдуном.
– Прадед.
– Непринципиально. – Конец придирчиво оглядел появившуюся в стене дверь: старую, но видно, что толстую, массивную, на скрытых шарнирах, без ручки и замочных скважин, кивнул и нетерпеливо продолжил: – Открывай!
– Сейчас… – Воронов поднес часы к полотну, но замер, повернулся и поинтересовался: – Против десятифутовых ящериц есть что-нибудь?
– Открывай, – повторил Пифуций. – Разберемся.
– Я серьезно, – не отставал чел, на которого явление стража произвело сильное впечатление. – Вдруг она до сих пор за дверью ждет? Что тогда?
– Тогда – вот. – Толстяк показал пугливому спутнику перстень на правом среднем пальце, а затем другой – на левом. – И вот. Любых животных, хоть реальных, хоть магических… в пыль!
– Жестко.
– Я такой! – Конец самодовольно ухмыльнулся. – С зубастыми у меня разговор короткий.
Воронов припомнил агрессивное создание, которое чуть было не откусило ему ноги, и остатки любви к животным куда-то испарились.
– Хорошо. Ты готов?
– Все мои женщины знают ответ на этот вопрос.
– Я не женщина.
– Не знаю, радоваться тебе по этому поводу или нет…
– Помолчи.
Максим приложил часы к двери и покрутил стрелки:
– Прошу.
Темнота прохода напоминала, что слово «непредсказуемость» давно поселилось рядом с сочетанием «опасное приключение», и потому конец не двинулся с места.
– Ты же говорил, что там десятифутовая ящерица.
– И что?
– Иди первым.
– У тебя есть артефакт против них, – напомнил чел. – А у меня – нет.
– Есть, есть… – Пиф задумался. – Вряд ли твой дед запихнул сюда настоящую тварь: что она жрала бы все это время? Скорее всего, использовал один из вариантов защитного морока – «Образ дракона».
– Ты хочешь сказать…
– Нет там никакой ящерицы. – Конец внимательно посмотрел на один из перстней, не тот, который со среднего пальца, а соседний. – И вообще никого нет, во всяком случае, на первом пролете.
– Уверен?
– Сто процентов.
– Тогда иди вперед.
– Трус.
Конец заглянул в подвал, потянул носом и поморщился.
– Пахнет не очень. – Несколько секунд балансировал на пороге, затем решился и медленно двинулся вниз. – Ты идешь?
– А куда я денусь?
Воронову очень не хотелось проверять, была ли ящерица иллюзией, но он не мог не поддержать конца.
Освещение, как в прошлый раз, было так себе. Сначала показалось, что в подземелье царит кромешная тьма, но вскоре выяснилось, что во мраке пребывали только первые три пролета, а ниже света оказалось предостаточно. Правда, был он неестественно золотистый, мягкий и словно обволакивающий. Свет, казалось, лился отовсюду: из стен, из потолка, он проникал в каждую щелочку, не позволяя появляться даже намеку на тень.
– Тебе не кажется, что свет становится ярче? – поинтересовался Максим, когда они спустились на пять пролетов.
– Вроде бы нет.
– А вот мне – кажется.
– Глаза болят с непривычки, – объяснил Пиф. – Такое бывает.
