– Я только твой КПК возьму, ладно? – сказал я мертвецу, так непохожему на обычный труп. После чего вернулся к костру, взял тлеющую головню и поднес ее к хворосту.
Бесполезно. Я думал, что сухие ветви должны были заняться не хуже пороха, но, видимо, тлеющей головни было мало. Нужен был открытый огонь.
Вздохнув, я оставил попытки поджечь погребальный костер, и занялся костром, который развел Копия, когда был еще жив.
Но с костром тоже были проблемы. Отправившись за сушняком, я забыл подбросить в него топлива, и сейчас костер был на последнем издыхании. Подпитка сухими ветками не принесла ожидаемого результата. Раздувание подернувшихся пеплом углей – тоже. И тогда я вспомнил про бумажки.
Их у меня был полный карман. Я достал одну, приложил к тлеющему угольку и принялся дуть изо всех сил. И, конечно, пепел тут же запорошил мне глаза. Потому я и не увидел того, чей глухой голос раздался сверху:
– Нехило живешь, бродяга. Баблом костер разводить – это сильно.
Я зажмурился, утер рукавом черные от пепла слезы, после чего поднял голову.
Мне в лицо смотрел автоматный ствол. Привычная, в общем-то, за последнее время картина. Потому я и не удивился. Проморгавшись, я снова склонился над костром. Ствол стволом, а дело делом.
Бумажка занялась было, но налетевший порыв ветра задул огонь.
– Слышь, убери череп.
Сперва я подумал, что хозяин ствола имеет в виду наш с копией трофей, насаженный на шест, и собирался проигнорировать приказ. Но, увидев краем глаза, что на месте ствола нарисовалась зеленая бутыль с надписью «Спирт питьевой», понял, что ночной гость имеет в виду мою голову, и отодвинулся от костра.
Незнакомец плеснул на угли прозрачной жидкости, полюбовался на взметнувшееся пламя, после чего убрал бутыль в рюкзак и вновь направил на меня автомат.
Лицо незнакомца было скрыто резиновой маской, дыхательный шланг которой терялся в недрах темно-зеленого защитного костюма, снабженного вшитыми броневыми накладками.
– Ты «борговец»?
Я помотал головой.
– Вижу. На всякий случай спросил. А чего с ними шатаешься?
Маска шевельнулась в сторону трупа Копии.
– Так получилось, – сказал я, вытаскивая из костра занявшуюся ветку. После чего отнес ее к куче хвороста, на которой лежал труп, и поджег ее на этот раз удачно. Пламя нехотя разгорелось.
– Это ты зря тут погребальными кострами для «борговцев» развлекаешься, – сообщил «зеленый». – Того и гляди какая нечисть на огонек припрется. Не мутанты, так люди.
– Он тоже был человек, – сказал я.
– «Борговцы» людьми не бывают, – отрезал «зеленый». – «Борг» – это как дерьмо. Вступить легко, а отмыться потом невозможно. Вонь все равно останется.
– Этот был человек. Про других не знаю, – повторил я. И добавил: – Ты ствол-то убери, если стрелять не хочешь.
– А я еще не решил, стрелять или нет, – проворчал незнакомец, но автомат все-таки закинул за спину. – К костру пустишь?
– Садись, – пожал я плечами. – Не жалко.
Незнакомец вытащил из рюкзака обрезок затертого туристического коврика, положил на землю и, усевшись на него, протянул руки к огню.
– Это чтоб простатит не подхватить, – пояснил он, перехватив мой взгляд. – Ты что ли ктулху завалил?
– Мы вместе с ним, – сказал я, кивнув в сторону второго костра. Пламя уже достигло мертвого тела – и вдруг взметнулось кверху, словно труп был насквозь пропитан питьевым спиртом «зеленого».
– Я ж говорил, что не надо было специальный костер городить, – произнес «зеленый», доставая из рюкзака хлеб, колбасу, консервы и знакомую бутыль. – «Рюкзаки» горят не хуже бензина, только спичку поднеси.
– Кто?
– Умершие у костров, – пояснил «зеленый», стаскивая с лица маску. – Ты, кстати, зря в наших местах без оружия и костюма шляешься, да еще по ночам. Тут помимо ктулху разной гадости навалом. Тот же «жгучий пух» в морду сыпанет – не обрадуешься, ни
