– Жить будет, – произнес кто-то. – Только мало и хреново. Если умных людей слушаться не станет.
Я через силу открыл глаза, не надеясь увидеть ничего хорошего.
Так и есть. Лучше бы не открывал.
За железным столом по-прежнему сидел двух (или трех?) головый мутант, а над моей макушкой без чьей-либо видимой помощи висел наклоненный кувшин, из которого лилась струйка воды.
Я отмахнулся от кувшина и встал, держась за стену. Перед глазами плавало с десяток лысых голов, внимательно смотрящих на меня. Неприятное состояние.
Кувшин нерешительно покачивался в воздухе рядом со мной. Я протянул руку, отловил его за ручку и сделал несколько глотков ледяной воды. Остальное выплеснул на лицо.
Вроде, немного полегчало. Головы монстра собрались в стандартный комплект. Черный глаз скрылся в складках горба, правая голова по-прежнему дрыхла, лишь левая пристально смотрела на меня, всем своим видом выражая искреннее сочувствие.
– В вашем мозгу кем-то поставлен мощный ментальный блок, с которым я, к сожалению, не могу справиться, окончательно не лишив вас разума, – сказал мутант. – Вам следует обратиться к другим местным специалистам. Возможно Болотник сможет вам помочь. Или, на худой конец, академик Захаров из научного лагеря. Если, конечно, последний не сдаст вас в свою поликлинику для опытов, как какую-нибудь волкособаку. Кстати, вы не подумали насчет моего предложения? На мой взгляд, неплохая цена за предмет, о котором вы ничего не знаете.
Я аккуратно поставил кувшин на стол и направился к выходу. Больше мне здесь было нечего делать. Немного обидно, конечно, остаться без снаряжения и столь ценимых в этих местах бумажек, на которые это снаряжение можно было купить. Но ведь если разобраться, то обида – это состояние, когда не получаешь того, что хотел получить от других людей. Людей, а не безногого мутанта, обреченного до самой смерти сидеть в своем бетонном саркофаге, набитом снаряжением. Чужим снаряжением. Которое он сам никогда не сможет использовать. Интересно, на что тогда ему эти цветные бумажки?
Я остановился и, обернувшись к несчастному, сказал:
– Если не можешь ходить, но можешь двигать предметы, почему бы не перемещаться, двигая то, на чем сидишь?
И снова двинулся к выходу. Моя нога уже стояла на первой ступеньке, когда сзади раздалось сдавленное:
– Постойте… подождите…
– А смысл? – спросил я оборачиваясь.
На мутанта было жалко смотреть. Никогда бы не подумал, что самоуверенный череп, обтянутый блестящей кожей, может выглядеть растерянным.
– Но я… я никогда не задумывался над этим… я с детства в таком состоянии… я привык, что меня возят другие… – бормотал мутант, нервно вцепившись лапками в подлокотники кресла. – А вдруг я не смогу?
– Да ладно, – сказал я. – Попробуй. Считай, что врач дал тебе совет бесплатно.
– Постойте, – слабо пискнуло существо, которого я про себя не мог называть иначе как Монстром – по сравнению с ним даже ктулху казался совершенным творением природы. – Я должен отблагодарить… Вы мне надежду дали… Возьмите… ну, хотя бы пистолет Макарова.
Сейчас даже ради такого предложения стоило вернуться. Что я и сделал.
Оружие приятно холодило ладонь. Я выщелкнул из рукоятки пустой магазин. Жаль, конечно, что без патронов, но для начала и это неплохо. Был бы ствол, патроны найдутся.
Картонная коробка сама собой подползла ко мне по поверхности стола.
– Это тоже вам, – буркнул мутант. Отчего-то мне показалось, что он уже жалеет о своем благородном порыве. Однако, это были не мои проблемы.
Я взял предложенное, однако коробка на шестнадцать патронов для ПМа показалась мне слишком легкой. Открыв ее, я усмехнулся про себя – так и есть, заполнена ровно наполовину. Что ж, на безрыбье и за восемь патронов спасибо.
Я зарядил пистолет, засунул его за пояс, кивнул на прощание хозяину склада, и наконец-то покинул это душное помещение. Проходя мимо автоматчика, я заметил его удивленный взгляд, но так и не понял, чем он вызван. То ли не часто новички выносили с этого склада хоть какое-то оружие, то ли вообще редко покидали его живыми.
– Ну чо, никак прибарахлился?
Непонятно, чего было больше в голосе Метлы – удивления или уважения. Мне показалось, что поровну того и другого.
– Много отдал за ствол?
