поди, отродясь не видели!
Пока я размышляла, треснуть его за «живого суккуба» или польщенно оценить приобщение к прекрасному, нас наконец почтил своим присутствием уже не единожды упомянутый Василь Иваныч.
Он оказался на полголовы выше Чара, на полвека старше и куда шире в плечах. Рукава футболки плотно обтягивали бицепсы, а в движениях сквозила непередаваемая звериная грация, которая свойственна всем оборотням. Только если у Чара это была грация щенка-подростка, то здесь чувствовался матерый зверь, настоящий вожак…
Василь Иваныч. Эх…
— Рад тебя видеть, Павел. — Он протянул Чару руку для пожатия. Кивнул мне, внимательно задержавшись взглядом на медальоне. — С чем пожаловал?
— Поговорить бы. — Голос нашего оборотня прозвучал несколько неуверенно.
Но смутило его явно не присутствие старшего, а сложившаяся ситуация: с одной стороны, требовалось выполнить распоряжение начальства, а с другой — мы явно явились в Волковку в самое неподходящее из всех неподходящих времен. Шансы на то, что вожак согласится оторвать свою стаю от строительства, чтобы охранять каких-то чужих людей, до кучи — нужных Братству, таяли с ужасающей быстротой.
— Пойдем поговорим, — серьезно кивнул оборотень и повернулся к нам спиной, приглашая следовать за собой.
Я с интересом озиралась по сторонам. В волчьей общине мне до сих пор бывать не доводилось. На деле — село как село. Дома кирпичные вперемешку с деревянными, перед ними — палисадники с яркими цветами, позади — огороды и поля. В конце улицы виднелась вывеска магазина, который, кажется, на счастье жителей, не пострадал. Видно, что свой поселок оборотни любили, и, если не брать в кадр руины и развалины, так снимок можно хоть на первую полосу газет с заголовком: «Российская деревня возрождается!»
Внутри дома, куда мы зашли вслед за Василь Иванычем, обстановка ничем не отличалась от среднестатистических городских квартир. Если у печально знакомой мне бабки-пророчицы все вокруг, вплоть до плетеных половичков, отдавало колоритом Древней Руси, то здесь житель городских трущоб не ощутил бы никакого дискомфорта. Чайник — электрический, телевизор — плоский и диван из «Икеи».
Усадив нас на этот самый диван напротив телевизора и вручив нам по чашечке чаю, оборотень и поинтересовался во второй раз, чего же нам надобно, гостям дорогим.
Внешность я менять не стала, столь откровенно и грубо подлизываться не хотелось, хотя иногда суккубы применяли и такой ход из простого расчета: пусть собеседник и будет знать, что перед ним «искусственный» идеал, это не отменяет того, что смотреть на этот идеал ему будет приятно. Зато я напрягла все остальные доступные мне чувства. А Чар приступил к своей дипломатической миссии:
— Василий Иванович, мы к вам прибыли по поручению Вячеслава Станиславовича Волконского, председателя комитета по управлению независимыми агентствами. Вы знаете, что сейчас происходит в столице?
— Если ты о вселенском бардаке, который устроило Братство, — то наслышан, наслышан. И как с ним связаны мы?
— А слышали ли вы о том, что из-за разрывов в Астрале обычные люди стали обретать всевозможные потусторонние способности? И одновременно с этим кто-то (мы подозреваем, что в этом замешана все та же группировка бывших братьев) стал этих людей похищать. Мы, в свою очередь, пытаемся их выявить и защитить, но для поиска и охраны катастрофически не хватает ресурсов. И комитет подумал, что, возможно, община могла бы оказать помощь в этом деле, ведь оно касается не каких-то междусобойных дел, а благополучия как изнанки, так и обычного мира.
Чар умничка, складно вещает. А главное — ни слова про Братство, упоминание которого для оборотней, что девушка в мини- юбке — для сидящих на лавочке старушек. И правильно, меньше знаешь — крепче спишь.
Но Василь Иваныч оказался далеким от гуманизма товарищем и ответил, почти не раздумывая:
— Прости, Паша, но своя рубашка ближе к телу. Ты сам видишь — у нас сейчас собственных забот хватает, нам некогда заниматься еще и столичными.
— Это не столичные заботы! — возмутился Чар. — Это глобальный катаклизм, который, того гляди, и до вас докатится.
— Вот как докатится, тогда и будем думать, что с ним делать. Проблемы надо решать по мере их поступления, я предпочитаю придерживаться этого принципа.
Мордашка у коллеги сделалась на редкость разочарованная, такая, будто только что сияющий идеал на его глазах вытащил батарейки из нимба, стащил крылья на резиночках, завалился на диван и захрапел. Если бы такая мордашка была состроена в мой адрес, я бы, наверное, купилась и в лепешку бы разбилась, чтобы восстановить утраченное доверие. А вожак и глазом не моргнул.
