Никогда не оставлять в живых того, кто может тебя убить
Я проснулась от третьих петухов. За первые два концерта эти разноцветные задиристые твари успели основательно распеться и зарю встретили торжественным победным гимном, который, по мне, так должен был поднять на уши весь Эскалиол. Однако я оказалась единственным ценителем петушиного концерта, даже Ли, и тот продолжал преспокойно спать, жарко дыша мне в волосы. Позы за ночь мы так и не поменяли.
Это казалось так странно. Так невероятно. И так приятно.
Я даже на какое-то мгновение зажмурилась и себя ущипнула, настолько все произошедшее казалось сейчас, поутру, нереальным. Но ничего не изменилось. Все та же стенка, все та же печка, все тот же Ли за моей спиной.
Впрочем, петухи в одном были правы. Не стоит забывать о других не менее важных вещах. Мои занятия в Академии еще никто не отменял, а времени мне как раз хватит, чтобы до нее добраться и сделать вид, что ничего не произошло. А еще постараться не придушить Мефисто.
Как бы только отсюда выбраться…
Стоило мне завозиться, как Ли сонно что-то пробормотал и только крепче меня прижал. Я вздохнула, возвела глаза к потолку, испрашивая прощения у Литы, и ласково ткнула его локтем в живот. Оборотень ойкнул и проснулся. Он перекатился на спину, давая мне возможность развернуться, и на меня уставились сонно хлопающие разноцветные глаза.
– Мне надо идти, – объявила я как можно более строго.
Строгость, как всегда, не произвела на него никакого впечатления. Ли повернулся на другой бок и накрылся одеялом, полностью перегораживая мне спуск с печки.
– Правда надо, – жалобно хныкнула я. – У меня скоро урок.
Этот вредина даже не пошевелился. Я положила голову на его плечо, вглядываясь в черты лица. Затем протянула руку и отвела, как всегда, падающие на рисунок волосы. Едва касаясь кожи, провела по линии «взросление», завершающейся резким, прерывающим ее штрихом. А вот эти две полоски превращают «правообладание» в «изгнание». «Убийца». «Обманувший доверие». Трагедия в нескольких закорючках. Интересно, каково ему смотреться в зеркало?
– Ты первая. – Он заговорил совершенно внезапно, так что от неожиданности я даже отдернула руку. – Кто все понял. Я всегда так боялся, что кто-то, лишь взглянув на меня, узнает все. Но за все это время… ты оказалась первой.
– Это жестоко. – Я поспешно взъерошила его волосы, вновь закрывая линии клейма.
– У них было на это право, – бесцветно отозвался Ли, садясь, так что мы оказались на расстоянии пары ладоней друг от друга. – Не уходи.
– Я должна, – почти взмолилась я. – Мы еще не доказали вину Саольского. И не вытурили Феля из Академии. И не вернули туда тебя. А эти оболтусы с седьмого курса так и не освоили до конца невидимость, и вообще…
Ли улыбнулся и не дал мне продолжить. Вот только…
Хриссовы петухи!!!
Кое-как выкрутившись из объятий, я соскочила с печки и, похватав развешанную возле нее для просушки одежду, спряталась за угол, чтобы сменить, наконец, бабкину рубаху.
– И не подглядывай! – на всякий случай буркнула я затаившемуся Ли.
– Что я там не видел? – лениво донеслось сверху. – Кстати, у тебя совершенно прелестная россыпь родинок под правой лопаткой.
Все-таки подсматривал тогда в лесу! Поганец!
Стоило мне натянуть тунику, как оборотень тут же спрыгнул с печи и со вкусом потянулся всем телом. Я против воли скользнула взглядом по широкой груди, по рельефному животу, по татуировке, теряющейся за поясом…
– И не подглядывай! – с ухмылкой оскорбился оборотень и прикрылся рубашкой, словно застуканная при купании в речке девица.
Я покачала головой. Мальчишка. Сумасшедший, невероятно обаятельный и до невозможности любимый мальчишка. Я поймала себя на мысли, что нестерпимо снова хочу его поцеловать. Просто броситься на шею и…
А собственно, почему нет?
Если Ли и удивился, когда я стремительно пересекла комнату и решительно притянула его к своим губам, то виду не подал. Он мгновенно перестал кривляться, выпустил рубашку и стиснул меня в объятиях, отрывая от пола.
– Давно бы так, – стоило мне отстраниться, чтобы восстановить дыхание, на его лице вновь нарисовалась привычная насмешка.
