– Кровопийца, – поправила я.
– Уж лучше бы тогда кусалась! Это… ай!.. по крайней мере приятно. И уж лучше меня съешь ты, чем какой-ни… ш-ш-ш-ш… будь Змей!
Обреченно закатив глаза, я покачала головой и использовала самое сильнодействующее обезболивающее – подула. Ли уставился на меня, широко распахнув разноцветные глаза, а я, воспользовавшись его оцепенением, перешла ко второй царапине, на виске, продолжая то и дело дуть на воспаленную кровоточащую кожу. Вон как притих – говорю же, самое действенное!
Я осторожно отвела в сторону прилипшие ко лбу темные волосы. Шишка уже успела надуться до приличных размеров, если и не с кулак, то с очень крупную сливу. Я приложила к ней смоченную тряпку, и оборотень блаженно прикрыл глаза.
– Болит? – сочувствующе поинтересовалась я.
– Гудит и кружится, – отозвался Ли. – Зато я теперь смело могу говорить, что я на всю голову стукнутый!
– Нашел чем гордиться. И не на всю, а только на половину.
Ученик только пренебрежительно фыркнул.
Ткань нагрелась. Я снова опустила ее в холодную воду, подержала там, чуть отжала и снова приложила. Ли молчал, я тоже притихла, отстраненно наблюдая, как набухла на обрывке крупная капля, как сорвалась вниз, скользнув по щеке и шее под воротник куртки. Взгляд сам собой опустился ниже, словно надеялся и дальше проследить за ее движением. Вместо этого наткнулся на мерно вздымающуюся грудь, виднеющуюся в распахнутой куртке, и едва-едва выглядывающие линии татуировки. Мне тут же захотелось отвести кожаную полу в сторону и рассмотреть, наконец, поближе, что там изображено, но от этой идеи с сожалением пришлось отказаться. Вряд ли ученик оценит подобные поползновения со стороны преподавателя. Хватит того, что этот преподаватель сейчас сидит у него на коленях в его же рубашке, а его рука покоится у меня на бедре. Вцепился, когда первый раз к царапинам полезла, да так и не отпустил.
Кстати! Можно было бы уже и…
Я вскинула голову и обнаружила, что Ли за мной, оказывается, пристально наблюдает из-под опущенных ресниц. Строго- шутливые слова вдруг застряли в горле. Я молча опустила руку с тряпкой, потянулась пристроить ее на краешке кувшина и вздрогнула, когда оборотень вдруг подался вперед, уткнулся носом мне между шеей и плечом и глубоко вдохнул.
По позвоночнику пробежали мурашки, я дернула плечом, поежившись от щекотки, и по привычке покровительственно потрепала Ли по растрепанным волосам.
– Что, голова уже не держится?
– Ага, – оборотень выпрямился как ни в чем не бывало и широко зевнул. – Как думаешь, я успею выспаться до того, как нас кому-то там скормят?
– Змею, – наставительно повторила я учительским тоном и сползла с его колен, пристраиваясь рядом, вытягивая ноги и запрокидывая голову.
На иссиня-черном кусочке неба, виднеющегося в квадратиках решетки, не было ни звездочки. Сколько до рассвета? Веска? Две? А потом? Я начинала догадываться, почему мужчины не стали сами меня развязывать – мало ли чего магичка еще попробует вычудить, а с местным неработающим колдовством это опасно. Вон останется вдвоем со своим спутником – и пусть экспериментирует.
Экспериментировать желания не было. Я попыталась откинуть решетку телекинезом, но ничего не вышло, а колдовать наугад было глупо. Еще не хватало, например, утопиться благодаря собственной же магии или быть заваленными десятью пудами лягушат.
Я подтянула колени к груди, тоскливо уставившись в пол.
– Эй, кровопийца. – Ли положил руку мне на плечи и уверенно привлек к себе. – Ты тут, случаем, не хандрить ли собралась?
– Имею право! – возмутилась я, не пытаясь, тем не менее, отстраниться.
– Нашла из-за чего расстраиваться! Ну, оказались мы хрисс знает где, ну поймала нас какая-то банда полудурков и хочет пустить на корм какому-то Змею. Ну, магия не работает, а я больше не могу обратиться и всех очаровать мокрым носом и бархатными ушками, чтобы они умилились и нас отпустили. Подумаешь! – Я невольно хихикнула. – Может, и нет вообще никакого Змея, и нас просто сбросят со скалы во славу сомнительного божка.
– Последняя фраза должна была меня утешить?
– Мне отчего-то показалось, что разбиться о скалы лучше, чем медленно умирать, пока тебя кто-то жрет. Ты так не думаешь?
Я думала. Только не о том, как лучше умереть. А о том, что впервые ощущала себя настолько беспомощной и нуждающейся в
