Ли не подвел. Пульсары устремились к нужным окнам с бешеной скоростью. Там полыхнуло, взорвалось, раздались крики. Из одного вывалилось и рухнуло на брусчатку тело.
Когда стрелы перестали биться о пленку защиты, она медленно впиталась в мои ладони. А я покачнулась и поняла, что сознание безвозвратно меркнет.
Кажется, я приходила в себя несколько раз – в памяти вспышками всплывали то качающиеся от бега, перевернутые вверх ногами стены, то строгий, раздающий указания голос, то склонившееся надо мной обеспокоенное лицо Ли. Когда сознание вернулось более-менее уверенно, я даже не поторопилась открыть глаза, опасаясь, что снова провалюсь в небытие. В животе поселился раскаленный шипованный жгут, раскручивающийся при каждом вдохе, а во рту стоял металлический привкус крови, который впервые за долгое время был откровенно противен.
– Ну-ка, Киа, открывай ротик, – чья-то жесткая, уверенная ладонь приподняла мой затылок, и я узнала голос госпожи Тиэльской.
Послушно разомкнув губы, я почувствовала, как колкий холодок пробежал по языку и горлу вниз, остужая жар внутри. Жгучая боль дернулась еще пару раз и затихла. Я облегченно выдохнула и приоткрыла глаза.
– А вот приходить в себя было вовсе не обязательно, – проворчала Зегрисс, отворачиваясь и звеня какими-то склянками.
– Киа? – это Ли. И горячая ладонь с силой сжимает мои пальцы.
– Надо срочно сообщить ректору… – прошептала я. Сознание плыло, сосредоточиваться было сложно. – Это одержимость… в Академии кто-то умеет накладывать одержимость.
– Угомонись-ка, – целительница поднесла к моим губам стакан, что одуряюще пах черемухой, медом и чем-то еще… очень сонным.
Когда я проснулась, за окном все еще царила ночь. Вокруг не было слышно ни звука. Я открыла глаза, несколько ударов сердца вглядывалась в серый свод потолка, а потом осторожно приподнялась на локтях, осматриваясь. Правое плечо стрельнуло мгновенной болью и ненавязчиво заныло: Ли таки чуть-чуть перестарался. Неприятно, но терпимо. Свет Сианы[19] призрачно высвечивал ряды кроватей, застеленных белыми простынями. Я передернула плечами.
Никогда не любила больницы. Причем не любила – это мягко сказано. Они вызывали у меня откровенный ужас. А уж накинутые на что-либо белые простыни – нервную дрожь и желание немедленно, прямо сейчас, оказаться где-нибудь подальше. Да еще и вокруг ни души. Только старшекурсник сопит в обе дырочки на стуле у самой двери и на моральную поддержку никак не тянет.
Я попыталась снова уснуть. Но перед глазами теперь стояли белые ряды пустых кроватей в призрачном лунном свете. Меня начало мелко трясти, а где-то в глубине зарождался липкий, противный страх. Не тот, когда ты боишься реально существующей опасности, а тот, которому нет объяснения. Он разъедает изнутри и давит, вызывая панику…
Нет уж, я тут не останусь!
Благо меня так опоили, что помимо ноющего плеча я не чувствовала больше ничего. Меня переодели в просторную белую ночную рубашку, живот, кажется, был намертво перебинтован. Кажется – потому что средняя часть тела у меня вообще не отзывалась ни на какие мысленные установки и с трудом ощущалась. А посему сесть получилось не с первого раза. Шатко утвердившись сидя, я поспешила спустить ноги на пол и встать. Это оказалось уже не так-то сложно. Если только не учитывать, что от зелий все плыло перед глазами.
Мелкими шажками, держась за спинки кроватей, я добралась до двери.
Отлично. Еще чуть-чуть, и свобода. Я решительно дернула ручку.
В коридоре было так же светло. Я прислонилась спиной к стене, стараясь слегка угомонить головокружение. Больничные палаты располагались на втором этаже жилого крыла, а значит, мне предстояло еще преодолеть два лестничных пролета, чтобы добраться до своей комнаты. Задачка не из легких. Но где наша не пропадала?
Глубоко вздохнув, я оттолкнулась от стены и… в кого-то врезалась!
Ли Д’арк. Кто бы сомневался!
Засунув руки в карманы, он изучал сверху то шаткое сооружение, которое я сейчас из себя представляла, с противоречивой смесью беспокойства, жалости, возмущения и смеха во взгляде.
– Ну и куда ты собралась? – поинтересовался он.
– Ну и какого хрисса ты тут делаешь? – огрызнулась я.
Только этого не хватало! Если сейчас он попробует вернуть меня в палату, я буду кусаться, брыкаться и вообще вести себя самым что ни на есть недостойным преподавателя образом!
