— Почему бы нет? Мы все равно уже закончили, — пробормотала я и тут же пожалела об этом.
— Барон, познакомьте меня с прекрасными дамами, — бархатным голосом попросил Рихтер, улыбаясь побледневшей Марте. Зубы у него оказались вполне нормальными, человеческими.
— Марта Тиоли, моя невеста, и София…
— Гревениц. Племянница барона фон Гревеница, — поспешно перебила я Петера. Меньше всего хотелось фигурировать в полицейских отчетах как Вернер.
— Хотите прикрыться знатным родственником? Мне плевать на чины, регалии или родство, фрейлейн, особенно если вы в чем-то виновны.
— Нет, я… Простите.
Да какая разница, что обо мне подумают?
Я занялась веревками на руках Анджея, прислушиваясь к беседе Петера и алхимика, правда, друг был немногословен. Нас с паном Котовским связывал контракт, согласно которому мы не могли разглашать информацию о его проблемах и о том, чем мы занимались. Так что Петер отвечал уклончиво и более чем расплывчато.
— Важно, что мы не применяли ничего из реестра запрещенных чар. Можете хоть вашего артефактора пригласить, он подтвердит.
— О, уверен, так и есть. Только реестр — не слишком надежная вещь, он быстро устаревает. Вы, ребятки, всегда придумываете что-то новое, все более пакостное и непредсказуемое. Скажите мне главное, барон: ваши действия способны причинить вред подопытному?
Петер кинул растерянный взгляд на меня.
— Что, фрейлейн Гревениц тут главная? — с насмешкой спросил Рихтер. — Фрейлейн, не поделитесь со мной? Зачем вам вообще живой человек на опыты? Или вы его собирались умертвить с помощью фрейлейн Тиоли, а потом начать чаровать по- настоящему?
— Фрейлейн не может вам ответить. Мы заключили контракт о неразглашении, — ответил вместо меня Котовский, вставая и потирая запястья. Я поспешно накинула на его плечи покрывало со стола, хотя надежды, что алхимик не заметил знаки на спине, было мало.
— А о другом контракте вы не позаботились?
— О каком? — спросила настороженно.
— О том, что защитит вас, фрейлейн, и ваших друзей в случае смерти пана Котовского. Мало ли что может произойти.
Тут уже настала моя очередь растерянно смотреть на Петера. Тот, впрочем, не нервничал.
— Да, такой контракт есть, — сказал он. И уже мне: — Я заключил его с господином Котовским в день нашего знакомства.
Все же у Петера Шефнера голова варила, в отличие от моей — в таких формальных вещах я была довольно беспомощна.
К счастью, мы довольно скоро надоели господину полицейскому, и, задав еще несколько формальных вопросов сначала Марте, а затем Котовскому, он решил нас покинуть.
— Ведите себя тише, чтобы не беспокоить хозяйку дома, — на прощание сказал Рихтер, когда его подчиненные ушли. — И, Петер, передавай привет своему дяде. Скажи ему, что если он еще раз попробует подсунуть нам Джиса, то уже я приду к нему поработать. Пусть попробует отказаться от такой помощи.
— Непременно скажу, — уныло кивнул мой друг.
Я убедилась, что алхимик уехал, и только тогда смогла хоть немного расслабиться.
— И откуда ты его знаешь, Петер?
— Рихтер друг моего дяди по университету. Был им, по крайней мере, — я не видел его в нашем доме лет пять. Да и в столице он бывает редко.
— Занимая столь высокий пост в полиции? — удивился роанец.
— О, это чисто формальная должность, чтобы удержать его на службе. С Гайне он не ладит, в департаменте магии ему скучно, а вот в полиции прижился. Наверное, потому, что Холла спокойно относится к его… привычкам.
— Почему ты назвал этого мага особенным? — спросил Котовский. — И что у него с глазами?
— Он элементалист, — ответил Петер.
Судя по взгляду роанца, тот ничего не понял, и я пояснила:
— Элементалист. Повелитель стихий. Они управляют силами природы.
— А, из этих! У нас их называют магами погоды. Разве это алхимия?
