колени перед магом, я вытянула вверх руку. Кровь, скопившаяся в центре ладони, заструилась меж пальцев вниз на ковер, но Рихтера, казалось, это нисколько не волновало.
— О нет, только не говорите мне, что вы решили прибегнуть к этому старомодному ритуалу! Откуда вы вообще его выкопали?
Мне показалось, что он ищет пути для побега, поэтому я поторопилась.
— Я, София Вернер, как дочь своих родителей, как потомок своего рода и как маг присягаю вам, Корбин Рихтер, на верность как своему учителю и мастеру. Моя жизнь станет вашей до тех пор, пока будет длиться ученичество. И если вы откажетесь от меня, сейчас или позже, значит, я недостойна быть магом.
— Вы же помните, что я алхимик, а вы артефактор? И чему мне вас учить? Вставайте и давайте забудем об этом неловком моменте.
Я так же упорно молчала, дожидаясь его ответа. Правильного ответа.
— Вы представляете, что с вами может случиться, если я откажу вам? — уже грозно спросил Рихтер. — То, что вы сказали, — это не пустые слова. Вы действительно можете лишиться магии. Неужели вы этого хотите? И что, если я не пожелаю разрывать контракт? Может, мне понравится иметь своего личного ручного артефактора до конца жизни? Вашей жизни?
Я закусила нижнюю губу, упрямо глядя на Рихтера. Было больно. Чертовски больно! И не только из-за раны на руке. Сила истекала из меня. Еще немного, и я на самом деле утрачу свой дар. Тоже в какой-то степени решение всех проблем. Но не такого финала я хотела!
Элементалист склонился ко мне, дотрагиваясь жесткими пальцами до моего подбородка.
— И вы ведь понимаете, что, имея такую власть над вами, я могу… несколько злоупотребить ею? Вы ведь весьма привлекательны, а я отнюдь не держу обет целомудрия, как некоторые маги древности.
Он пытался запугать меня. Не сказать, что безуспешно. Мне стало казаться, что я поторопилась. И все же интуиция — или что-то другое — говорила мне, что этот человек передо мной должен серьезно отнестись к заключению магического договора. Если он станет моим учителем — мастером в самом первозданном значении этого слова, то не обидит меня.
— Ну что же за упрямица! — воскликнул Рихтер. — Нет, я точно пожалею об этом! — Он полоснул свою правую руку одним ногтем, но плоть на ладони тут же разошлась, будто он действовал острейшим лезвием. Кровь у него оказалась вполне обычной, красной. — Я, Корбин Рихтер, алхимик и повелитель стихий, сын своих родителей, первый маг в роду, беру тебя, София Вернер, себе в ученицы и обещаю учить и заботиться о тебе до тех пор, пока не сочту, что ты знаешь достаточно, чтобы идти своим путем, — скороговоркой и не слишком торжественно сказал мужчина и прижал свою ладонь к моей.
— Ха! Я вас заполучила! — воскликнула и, покачнувшись, уткнулась носом в Рихтера, куда-то ему в бедро. Очень смущающе.
— Я с вами еще намучаюсь, — мрачно предрек Рихтер, аккуратно укладывая меня на пол. — Но от Шефнера, так и быть, спасу. Не оставлять же свою ученицу этому змею?
Перед глазами моими все плыло и двоилось, рука нещадно пылала, и все же я выдавила из себя победную улыбку.
Спустя полчаса я сидела в кресле Рихтера с огромной кружкой травяного чая и с самым что ни на есть виноватым лицом. Маг устроился на подоконнике и курил уже третью сигарету подряд. Когда он наконец заговорил, я вздрогнула от неожиданности.
— Ты хоть понимаешь, как рисковала? Магический контракт — это не просто слова и пустые обещания.
— Я знаю, — пискнула.
— Знает она! А если бы я отказался от тебя и ты бы потеряла магию?
— Но вы же не отказались. — Пожала плечами. — К тому же дар теряют не все, кому отказали.
— Не все, — кивнул Рихтер. — Некоторые умирают. Но магия остается при них, тут ты права. Что, не знала?
— Вы меня пугаете…
— Ни в коей мере. Зачем мне это? Своего ты добилась, — устало сказал он.
— Но почему об этом нигде не написано? И дед мне не рассказывал о подобном.
— Так ты от деда узнала о контракте?
— Я еще вчера заметила у вас на правой руке застарелый шрам. Такой же был у моего деда. Он много рассказал мне о том, каково это — быть учеником, иметь настоящего учителя…
Дедушка вспоминал о своем мастере с большой любовью и теплотой. Во времена его молодости наставничество, основанное на контракте между учителем и учеником, уже встречалось редко. Дед был одним из последних. «Только благодаря своему
