— Вы несправедливы к своему другу! И мне не стоило обсуждать с вами наши отношения.
Я чувствовала досаду. Все же в глубине души я считала, что Рихтер поймет меня, но он как будто пытался рассорить меня с Мартином.
Когда я резко встала, алхимик потянулся ко мне через стол, желая остановить. Задетая рукой чашка опрокинулась, заливая бумаги на столе. Забыв о возникшем между нами напряжении, мы попытались спасти документы. Точнее, я попыталась. Рихтер довольно быстро сдался, отодвинув пострадавшую кипу бумаг в сторону.
— Да ладно, не суетись так. Ничего серьезного на столе не было. Все отчеты я уже успел сдать в канцелярию.
— Пятна будут… А это что? — Я стряхнула с желтоватого листа дешевой бумаги капли чая. — Печать университета. Зачем вы делали официальный запрос в университет, мастер?
Рихтер заколебался, будто не зная, стоит ли рассказывать, но под моим пристальным взглядом сдался.
— Это бумаги к делу Франка. Фрау Ратцингер была права. Наш убийца иностранец, учившийся в Брейге. И я почти уверен, что нашел его.
Список имен всех иностранных студентов, учившихся в университете за последние два десятилетия. Чуть меньше сотни студентов, среди которых не оказалось ни одного Франка. Около имен целителей из Роана, которых в списке было с дюжину, небольшие пометки, но одно было подчеркнуто так яростно, что бумага почти порвалась.
— Франциск Вагнер? — неверяще произнесла я.
— Звучит так, будто ты узнала это имя.
— Да… Вы считаете, что он связан с делом Франка… Или что это он? Но почему?!
— Знаешь, как будет звучать имя Франк на роанский манер? Франциск. А учитывая, что у этого Вагнера явно грейдорские корни, да и жил он в Брейге порядочно, то вполне может называть себя на местный манер. Но по официальным бумагам он все еще был Франциском, так что неудивительно, что мы не смогли ничего о нем узнать. Так откуда ты знаешь этого Франка-Франциска?
— Я его не знаю, вернее, не помню. Его отец, Абелард Вагнер, был грейдорским артефактором и другом моего деда. Абелард уехал в Роан очень давно, но его сын и в самом деле считал Грейдор своей второй родиной и даже хотел здесь остаться.
— Но не остался, верно?
— Уехал после эпидемии, и больше о нем ничего не было слышно.
— Так почему он вернулся сейчас и почему убивает невинных граждан?
Я беспомощно пожала плечами.
— Мой дед отзывался о нем с большой теплотой. Двадцать лет назад Вагнер точно не был убийцей. Но его жена и дочь погибли во время эпидемии. Возможно, это подорвало его психику.
— У него остались здесь родственники, влиятельные друзья, которые могли помочь ему бежать?
— Не знаю.
Рихтер недовольно цыкнул.
— Меня беспокоит, что ты оказалась связана с этим делом. Надеюсь, у этого Вагнера не было никакой обиды на твоего деда?
— Если бы он захотел отомстить, то сделал бы это давным-давно. Нет, у Франциска Вагнера нет никаких причин вспоминать о Вернерах.
Не считая того, что я была его крестницей. Но если я сама почти не вспоминала о своем крестном, едва ли он помнил меня.
— Надеюсь, это все же не он, — вслух сказала я.
— Будем копать дальше, пока он все, что у нас есть. Может, если мы узнаем, чем именно он интересовался в университете, это поможет нам понять мотив его действий.
— Я могу опросить всех его бывших преподавателей и сокурсников.
— Захотелось в детектива поиграть? Тебе заняться нечем? — раздраженно спросил Рихтер. — У тебя, между прочим, дипломный проект на носу.
— Я его уже подготовила.
— Выпускные экзамены?
— Большинство уже сдала.
— А то я вижу, что у тебя много времени, раз его хватает на страдания по Шефнеру, — язвительно ответил наставник.
Я собралась обидеться, но потом махнула рукой. Мужчины. Разве они понимают что-то в тонких женских переживаниях?
