– Ты не дура. Ты просто женщина, – улыбнулся Матвей. – Женщина, которая продолжает мыслить довоенными категориями.
– А ты ими не мыслишь хоть иногда? – спросила Дана, снова обнимая его.
– Нет. С того момента, как мои девчонки у меня на глазах сгорели. Выйдя из госпиталя, я к тёще отправился. А на следующий день и её схоронил. Не перенесла старушка. А после этого я в СКС подался и слово себе дал, что пока за каждую из них по сотне гадов не уничтожу, не успокоюсь. С тех пор так и живу.
Рассказывая ей всё это, Матвей неожиданно для себя понял, что впервые говорит с Даной о своей прежней жизни. Раньше она не задавала вопросов, а он сам старался не касаться этой темы. Впрочем, так вели себя большинство тех, кому повезло остаться в живых. Задавать вопросы о семье и близких стало невежливо.
Слушая его рассказ, Дана низко опустила голову и чуть слышно всхлипнула. Услышав этот звук, Матвей прижал девушку к себе и, аккуратно подняв её лицо за подбородок, спросил:
– Ты чего?
– Ты любил их? – спросила Дана.
– Конечно. Я их очень любил. А главное, мы были счастливы, – выдохнул проводник, сглатывая подкативший к горлу комок.
– А со мной? – прошептала Дана, задав чисто женский вопрос.
– И с тобой. Просто с тобой всё по-другому, – ответил Матвей, поцеловав её. – Да я и сам совсем другой. Того Матвея давно уже нет. Он умер в тот же день, что и его семья. Здесь, с тобой, другой Матвей. Солдат, с которым ты познакомилась в госпитале.
– Значит, я влюбилась в солдата?
– Точнее, в сержанта Специальной кинологической службы, – усмехнулся Матвей.
– Ну и ладно, – улыбнулась в ответ девушка. – Главное, что этот сержант мне подходит.
– В каком смысле? – сделал вид, что не понял, проводник. – Как платье, к глазам?
– Дурень, как мужчина женщине, – звонко расхохоталась Дана, стукнув его кулачком по плечу.
– Так на чём мы остановились? – спросил Матвей, рассмеявшись в ответ.
– Кажется, вот на этом, – лукаво улыбнулась Дана, целуя его.
Ввалившись в спальню, они забыли обо всём на свете. В себя Матвей пришёл, когда в его мозгу прозвучал голос Роя.
– Открой дверь, – услышал он и, скатившись с кровати, кинулся искать штаны.
– Что случилось? – насторожилась Дана.
– Ройка вернулся, – ответил проводник, выскакивая из спальни и на ходу запрыгивая в штаны.
На этот раз пёс притащил зайца. Задумчиво повертев добычу в руке, Матвей вернул её псу, с улыбкой сказав:
– Тут тебе самому мало.
– А я сам и съем, – не раздумывая ответил Рой и, аккуратно забрав тушку, отправился на своё место.
– Э-э, приятель, не здесь, – остановил его Матвей. – Вали вместе с ним на улицу.
– Почему? – повернулся к нему Рой. – Я всегда ем здесь.
– Да, но здесь ты ешь свой корм и иногда грызёшь кости, а вот с тушкой будь добр отправляться на улицу.
– Почему? – упрямо повторил Рой.
– Потому что из неё польётся кровь и полезут клочья шерсти. Не надо разводить грязь в доме.
Задумчиво оглядев пол и свой матрас, Рой развернулся и, толкнув головой дверь, вышел на крыльцо. Устроившись под ближайшим деревом, пёс с явным удовольствием принялся за еду. Присев на ступеньку, Матвей закурил и, глядя на пса, с улыбкой покачал головой.
– Смеёшься надо мной? – спросил Рой, не отрываясь от добычи.
– Смеюсь над тем, как ты пытаешься стать диким зверем.
– А что в этом смешного?
– Ты домашний пёс, Ройка. Служебный. Можно сказать, солдат. И дикая жизнь не для тебя.
– Думаешь, я не смогу жить в лесу? – насторожился Рой и, бросив зайца, повернулся к проводнику.
– Сможешь. Но тебе будет скучно. Это не твоя жизнь. Ты слишком привык к людям.
– Мне надо подумать, – ответил Рой, возвращаясь к трапезе.
– А зачем ты вообще приволок его сюда? Мог бы в лесу съесть, – спросил Матвей.
