меня понадобилось? Уверен, что во время потасовки в вертолете я мысленно чувствовал его враждебное внимание. Я один! Потом он оказался на месте крушения… Ну, кошмарный сон не в счет, но тоже наводит на определенные мысли… Поначалу складывалось ощущение, что это – Ангел Смерти, присланный по мою грешную душу, а он – ну тебе – спасает (да еще как!). Может быть, и тогда, при падении с вертолета, он находился рядом, страхуя мою жизнь? Вон как разнесло Коваля о валун!
Здесь, у Витаро, вроде бы безопасно… Народ простой, добродушный, не без уродов, конечно, что пялились на улице… Но это так – овцы… Но вот этот, за столом, с видом японского самурая, явно опасен. Как я понимаю, по линии наследования дорогу я ему не перехожу… Остается… Милана. Вполне вероятно, богатый жених, приехавший породниться из-за синих морей. Ну, это мы еще посмотрим!»
В этот самый момент Витаро, уже находившийся в изрядном подпитии, видимо забывшись, снова от души хлопнул Седого по спине и вопросительным тоном что-то произнес. Решетов скорчился от боли, но не произнес ни звука, лишь помотал непонимающе головой. В этот момент он заметил злорадный взгляд «самурая», отметивший это досадное происшествие. «Ладно, еще сквитаемся!» – бросил злобный взгляд в сторону недоброжелателя Сергей. Заметив состояние Седого, Милана взяла отца под руку, притянула к себе и начала что-то горячо шептать ему на ухо. Через секунду мгновенно протрезвевший Витаро уже что-то виновато объяснял Седому, разводя руками и указывая на кубок с вином. Решетов натужно улыбнулся и жестом показал, что все в порядке. Милана вновь притянула к себе отца и продолжила свои увещевания, слушая которые хозяин замка согласно кивал головой, поглаживая в раздумье бороду. Наконец, приняв какое-то решение, он поднялся со своего кресла и обратился к присутствующим с длинной речью, время от времени поглядывая на Сергея.
«Уж не хотят ли они меня схарчить или принести в жертву?» – обеспокоился Решетов и приготовился на всякий случай к своей последней битве.
Выслушивая Витаро, половина его подданных сразу же приняла скучающий и унылый вид. Несколько человек подняли руки, и движением перста хозяин указал на двоих. После этого оставался еще какой-то неразрешенный вопрос, по-видимому – самый важный. Витаро надолго задумался, теребя бороду так, что еще немного – и с нее полетели бы клочья. Тонкая женская рука потянула его за рукав справа, а в глаза с мольбой взглянули родные серые очи. Густые брови отца тяжело нахмурились, в суровых глазах ревность боролись со здравым смыслом, и наконец он утвердительно кивнул головой, но после этого произнес такую строгую и длинную речь, что Милана затрепетала под его взором.
После этого хозяин замка дал всем понять, что трапеза закончена, сурово взглянул на Сергея и, коротко кивнув, вышел. Гости лениво потянулись по своим домам и комнатам. Одним из последних вышел «самурай», глянув на Седого взглядом разъяренной крысы, – тот ответил ему радужной улыбкой. Потом Решетов вопросительно взглянул на Милану, улыбнулся и тихо спросил:
– И что теперь? Тебя выдали за меня замуж?
Девушка улыбнулась в ответ, показала на свою грудь, немного замялась и беззвучно сделала своими прекрасными губами несколько выразительных движений, а потом показала на Седого. И хотя Решетов все прекрасно понял, эротическая составляющая произошедшего не ускользнула от него. Пряча улыбку, он произнес:
– Понял, ты будешь учить меня… разговаривать. – И снова широко улыбнулся.
До девушки, видимо, только сейчас дошла вся двусмысленность ситуации, и щеки ее вспыхнули, как бутоны роз. Своей маленькой ручкой она даже замахнулась на Сергея, но, так и не завершив удар, неожиданно рассмеялась. Они стояли, хохоча, будто дети, а старый Витаро, присматривающий за дочерью из-за угла, с негодованием покачивал седой головой, хотя его чувства и выдавала блуждающая в бороде улыбка.
Милана
Со следующего дня началось официальное пребывание Сергея в доме Витаро, уже не как гостя, но как полноценного члена местного общества. Поначалу, пока его здоровье было еще весьма далеко от определения «великолепное», за его воспитание с небывалым рвением взялась Милана. Седой был потрясен упорством, с каким девушка старалась как можно быстрее научить его своему языку, и немного позднее он понял почему. Помотавшись по широким просторам родной планеты, Решетов уже привык к подобным процедурам, хватая «по вершкам» реплики из незнакомых языков и диалектов, поэтому оказался весьма способным учеником. Однако, учитывая тот факт, что на этой планете ему предстояло провести весьма длительный период времени (а не дай бог – и всю жизнь), в данном случае набор дежурных фраз категорически не годился – требовалось более доскональное изучение
