Вернулись Чустам и тот раб, который знал, где инструменты. Рабы быстро организовали расковку. Первым, понятно, освободили Прикованного.
– Ну ладно, вы тут дальше сами, потом поднимайтесь на палубу. – Сидеть в этом пропахшем потом, испражнениями и болью рабов помещении становилось невозможно.
Когда мы поднялись на посеребренную луной палубу, Прикованный вздохнул полной грудью. Его взгляд наткнулся на корабельного корма.
– Рыжий! – Прикованный захохотал.
Корм вдруг рванул к борту и не задумываясь прыгнул за него.
– Ушел, гнида! Жаль…
– Эх! Блин! Кому теперь показывать, какие канаты куда?
– Не переживай, Хромой. Такого люда у нас тьма. А вот то, что он сбежал от наказания, жалко.
– Ларк! А где Огарик? – Я поднял узел с купленными мальчишке вещами, он лежал на том же месте, у мачты, куда я его положил, когда мы распускали паруса.
– Он в комнате капитана.
Хотелось поправить: в каюте, но как на руизанском каюта, да и собственно есть ли профессиональный сленг у моряков этого мира, я не знал.
– Где это?
– Вон маленькая дверь справа, – указал раб на корму.
Замок на двери каюты капитана был выдран вместе с петлями. Помещение заливал мягкий свет магического светильника. Убранство было небогатым, но со вкусом. Стол, два стула, пара шкафов, две кровати по бокам и полка с книгами. Кроме Огарика в каюте был дед-лекарь, честно выполнявший мою просьбу присмотреть за пацаном. Я первым делом для соблюдения световой маскировки задернул шторы на окне и перевесил светильник в угол. Гогох, дремавший на стуле, кряхтя встал и пошел к двери.
– Сиди, отдыхай, – попытался я его остановить.
– Остальных раненых проверить надо, – отказался старик.
Огарик, когда я входил, как раз запрыгнул на кровать с книженцией. Ну не может нормальная книга называться «Лилия любви». Капитан или хозяин судна, похоже, был очень романтичным человеком.
– Как себя чувствуешь?
– Хорошо.
– Зачем опять сунулся? Самый сильный?
– Да, – улыбнулся он, поняв, что моя сердитость напускная.
– Ладно. Молодец, конечно, но больше не надо. – Я присел рядом и потрепал его вихры. – Держи. Переоденься.
– Да я потом…
– Иди давай! – столкнул я мальчишку с кровати. – Штаны вон по шву пошли. Рукав на локте рваный.
Я положил на кровать его вещи и подошел к шкафу. Внутри висел серый костюмчик, напоминавший скорее робу, но на дне валялась пара плечиков, извещая меня о том, что тут уже кто-то побывал. Собственно кто, я уже знал, так как Клоп и Ларк щеголяли в камзолах. Мне, в принципе, было все равно, я заглянул скорее из любопытства, чем из практических соображений. Хотя вру, что-то поиметь на халяву хотелось. Я направился ко второму шкафу, мельком взглянув на Огарика. Ухмыльнулся про себя стеснительности мальчишки – тот, стоя босыми ногами на полу, первым делом стягивал штаны, отвернувшись к стене и оставив рубаху навыпуск, трусов в этом мире не было. Богатые люди носили подштанники.
– Стой! – Я замер, глядя на парня.
Тот, выпрямившись, превратился в статую, уронив штаны на пол.
– Повернись.
Огарик медленно повернулся, испуганно моргая и прикрывая причинное место ладошками, вернее, прикрывая место, где должна была быть причина, указывающая на его принадлежность к мужскому полу. Я быстрыми шагами прохромал к двери и задвинул защелку.
– Одевайся. Да не старые, новые бери.
Ребенок суетливо потянулся за новыми брюками, позволив стопроцентно убедиться в невозможном.
– И когда ты собирался… собралась мне все рассказать?
Девчонка потупила взор и пожала плечами.
