– А я зелье пил, чтобы не взрослеть. Мы с дедом в магической книге нашли.
– Это та, что с кракозябрами?
– Я же говорил, их можно только магическим зрением в буквы рассмотреть, – насупилась… насупился Огарик.
Мы действительно пару раз листали с ним в сторонке эту книгу. Про кракозябры у меня автоматически вырвалось. Мне нравилось, когда Огарик превращался вот в такого рассудительного, как будто взрослого, объясняющего мне прописную истину.
– То есть у тебя поэтому… – Я изобразил рукой женскую грудь на себе.
О задней части я такого сказать не мог, так как именно по ней понял, что Огарик не парень. Топорщилась она. Луковка, конечно, но топорщилась. Девчонка надулась:
– Подожди полгода.
– Не понял. А ты что, зелье не пьешь?
– Я выбросил. – Ребенок опустил глаза.
Стон вырвался неосознанно.
– Его все равно только два года можно пить.
– То есть, – прокрутил я в голове его, то есть ее рассказ, – еще год можно было пить?
Молчание было мне ответом. Ребенок! Ей-богу, дитя! Взрослой жизни ей захотелось!
Палуба под ногами зыбко качалась – неприятная штука, надо сказать, поташнивало. Корабль представлял собой посудину размером шагов двадцать пять, ну, может, несколько больше в длину и шесть в ширину. На палубе торчали две полноценные мачты и недомачта всего с одним парусом, расположенная на корме. Руль представлял собой длинную палку, уходящую за корму. Я-то думал, штурвал! Теперь стали понятны слова корма о том, что рулить не самая легкая работа. Гигант улыбнулся нам. Сзади, то есть на корме, стояла камнеметная машина типа баллисты. Впереди, то есть на носу, – стреломет, очень похожий на кормовую машину, то есть тоже баллиста. На ее лафете сидел Прикованный.
– Знакомьтесь, Огарик, – представил я ребенка.
– Прик… Оруз, – протянул руку раб, улыбнувшись.
– А где все?
– Места пошли выбирать.
– Какие места?
– Где жить будут. Да остальных найти.
– Каких остальных?
– Я при погрузке и разгрузке считаю – делоть-то нечего. Где-то на корабле десяток рабов должны были остаться, не за борт же их выкинули.
– Делать, – поправил Огарик.
– Ты не обращай внимания. Я издалека, из Колского локотства. У нас другой говор. Иногда не так что говорю.
Я едва прислушивался к разговору, переваривая новости дня, вернее, последнюю новость. В свете всего того, что я узнал, совсем по-другому виделся наш разговор про любовь к мальчикам и девочкам! Кровь невольно прихлынула к лицу. Только этого не хватало…
– А ты чего здесь? – спросил я раба.
– Дышу. Ну и впередсмотрящего надо было – я вызвался.
– Место получше не хочешь занять?
Раб подмигнул Огарику.
– Баловство это. После весельной комнаты мне и на палубе хорошо. Приткнусь где-нибудь.
– Поговори со своими. Может, кто на землю захочет?
– Поговорю. А вы куда собрались?
– Лучше бы лишних сначала ссадить…
– Я не буду никому рассказывать. Но люди спрашивать будут, когда говорить стану. Хоть знать, о чем разговор вести.
– Твердая цель сейчас одна – выжить. А так… я на север хотел, там, говорят, имперские не во власти. Наши тоже не против были. Но окончательного решения никто не принимал.
– Север это хорошо.
В трюме действительно находились рабы. Только не десять, а семнадцать – четырнадцать рабов и три рабыни. Не то чтобы красивые… но не старые – лет по тридцать с копейками. Я имею в виду рабынь. В третьей четверти ночи весь рабский
