самолета «Спираль» проектировалась под руководством конструктора Гая Северина, который специализируется именно на таких устройствах.
– А что вы, как главный конструктор «Спирали», можете сказать о своем космическом самолете? Способен ли он стартовать из- под обтекателя ракеты-носителя на активном разгонном участке траектории?
– Да, если предусмотреть такую возможность. То есть передать управление космическим самолетом в руки космолетчика! – твердо заявил Глеб Евгеньевич Лозино-Лозинский. Ни научным авторитетом, ни масштабностью замыслов он не поступался ни Королеву, ни Челомею, ни Келдышу. Именно эти люди, а не банкиры с потными загребущими ручонками определяли развитие великой страны. – Между космонавтом и космолетчиком такая же разница, как между аэронавтом, дрейфующим на воздушном шаре, и летчиком в кабине стремительного истребителя!
– Глеб Евгеньевич, я ведь тоже приверженец ракетопланов, – ответил Королев. – Поэтому, как общий координатор проекта, готов рискнуть. Остается вопрос по кандидатуре пилота.
– Разрешите, товарищи, – поднялся с места Юрий Гагарин. – Воздушно-космический самолет – это в том числе и уже утвержденная тема моей научной диссертации. Так что я просто обязан на практике подтвердить свои теоретические выкладки.
– Ну, хорошо, допустим, что мы поставим под головной обтекатель «Протона» аэрокосмический самолет. Но боюсь, Глеб Евгеньевич, что полезная нагрузка будет на пределе допустимого и для «УР-500», какой бы мощной эта ракета ни была! – горячился по своему обыкновению Королев. – И фтороводородный ускоритель тем более не поместится по габаритам.
– Твердотопливные ускорители не подойдут? – уточнил конструктор аэрокосмического самолета-истребителя Глеб Евгеньевич Лозино-Лозинский.
– Не хватит тяги для выхода на орбиту, – помрачнел Королев.
– А если использовать «изделие 11С824», которое разрабатывается для нашей Лунной программы? – неожиданно спросил Келдыш.
– Разгонный блок «Д»? – мгновенно воспрянул духом Королев. Все давно привыкли к его характеру. Генеральный конструктор отличался импульсивностью и излишней эмоциональностью. Ну что ж – великие всегда странны…
– Да, ведь разгонный блок «Д» уже прошел первый этап огневых испытаний?
– Отработал без замечаний, – осторожно ответил Королев.
– Вы уверены в его надежности?
– В кислородно-керосиновой схеме я абсолютно уверен! К тому же разгонный блок рассчитан на семь-восемь включений, но для полета на орбиту такая сложность не нужна. Значит, мы можем упростить конструкцию: снимаем дополнительную теплозащиту и этим облегчаем разгонный блок. – Сергей Павлович подскочил к большой доске и стал набрасывать схему и выписывать длинные строчки формул. Мелок под пальцами Генерального конструктора крошился от нажима. – Нужно разработать узлы крепления и установить пиропатроны отстрела. И еще предусмотреть возможность аварийного сброса…
Совещания следовали одно за другим, на всех уровнях ответственности. Главными были ученые – «технари», ракетчики и теоретики. Астрономы и физики, инженеры и специалисты по вычислительной технике спорили до хрипоты. Строились хитроумные графики, выписывались размашистые строчки сложных формул, и мел крошился под пальцами у маститых профессоров и академиков. Дело в том, что академики, осененные научными степенями, о проблеме, с которой довелось столкнуться, знали не многим больше, чем первокурсники.
Но у них было неоспоримое преимущество: интерес к решению целого ряда нестандартных задач и максимально точно сформулированная цель. Дело за малым: воплотить дерзкий замысел в реальность! Но уж советским людям к этому не привыкать. «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, преодолеть пространство и простор!..»
На космодром Байконур поступил четкий и однозначный приказ.
В сияющих чистотой лабораториях люди в белых халатах проводили последние тесты сверхчувствительной аппаратуры, систем и механизмов могучей ракеты-носителя и аэрокосмического корабля. Рабочие стыковали орбитальный самолет с разгонным блоком «Д», проверяли замки и пиропатроны, которые должны были помочь освободиться от отработавшего положенное время модуля уже на орбите Земли. После этого двумя дополнительными на специальном револьверном стапеле соединяли в одно целое ракету и аэрокосмический многоразовый комплекс.
Шла комплексная, поэтапная проверка всех систем, узлов и механизмов. Все инженерно-технические специалисты работали, как на войне. Одна, даже самая незаметная на первый взгляд ошибка или неточность сейчас была бы равносильна высшей мере для Космонавта № 1. В космонавтике, так же как и в авиации, мелочей нет. А нынешний запуск ракеты-носителя «УР-500» должен объединить авиацию и космонавтику в новом качестве – использовании аэрокосмических боевых систем.
