успел слетать на «Восходе» и теперь осваивал новейший космический самолет-перехватчик. Инспекционный полет был плановым, следовало проверить космическое пространство над Советским Союзом на наличие американских спутников-шпионов или того хуже – орбитальных бомбардировщиков.
– Я – Беркут, прием, на орбитах над территорией СССР космических объектов противника не зафиксировано. Продолжаем полет, – отрапортовал по радио на космодром Павел Попович.
– Вас понял. Беркуту и Янтарю – продолжать полет.
– Понял, выполняю.
Два советских ракетоплана выполнили коррекцию орбиты и накрутили еще один виток «вокруг шарика». Под ними проплывала в легкой дымке облаков Африка, когда с Байконура по системе ретрансляторов пришло оповещение.
– Беркуту, Янтарю – внимание! Засечен воздушный старт двух ракетопланов «X-15» с борта стратегического бомбардировщика В-52 «Стратофортресс» в районе турецкой авиабазы Инжирлик.
– Беркут на связи, вас понял. Янтарь – информацию принял.
«Спирали» развернулись, скорректировав траектории своего движения маневровыми реактивными двигателями. Черные тени с треугольными крыльями промелькнули внизу. Сверхвысотные ракетопланы «X-15-Delta» на «динамической горке» могли набирать высоту более 100 километров и выходить в ближний космос. Более того, они имели вдобавок и твердотопливные двигатели коррекции. Конечно, они были рассчитаны на меньшее число импульсов, но все же позволяли маневрировать и на орбите.
– Беркут на связи, прием. Янтарь, атакуй первым, я прикрою! – Павел Попович решил дать возможность молодому космонавту проявить себя в бою. Советские космические истребители перестроились, заходя в атаку.
Георгий Добровольский переключил тумблер на панели управления оружием и сбросил красную предохранительную скобу на ручке управления. Черный силуэт четко вписался в светящееся перекрестие коллиматорного прицела. Пуск! Палец в герметичной перчатке мягко утапливает гашетку. Управляемые ракеты «космос – космос» вырываются из боевого отсека за кабиной. По бокам фюзеляжа полыхает выхлоп из специальных сопел-газоотводов. «Осьминожки» безошибочно находят цель, и одна из черных крылатых теней превращается в яркий метеоритный дождь.
– Я его сбил!
– Осторожнее, Янтарь, прием. Перестраиваемся, я атакую второго…
– Вас понял.
В этот момент сверху, со стороны солнца, на «Спирали» обрушилась еще одна черная тень. Маскируясь в слепящих лучах, ракетоплан «X-20» «Dyna Soar» внезапно атаковал замыкающего пары. Георгий Добровольский ничего не успел сделать. Две огненные кометы разорвались за кормой его «Спирали». Взрывы разнесли пристыкованный к корме разгонно-маршевый блок «Д», осколки прошили «крепко сбитый» фюзеляж краснозвездного космического самолета. Взорвались баки с гептилом и азотным тетраоксидом.
– Я подбит!
– Янтарь, катапультируйся! Я прикрою. – Павел Попович выполнил противоракетный маневр с большой перегрузкой.
Из огненной кометы, в которую мгновенно превратился надежный ЭПОС Георгия Добровольского, вырвалась спасательная капсула кабины. Это был, по сути, автономный спускаемый аппарат, снабженный собственными реактивными двигателями ориентации и торможения и системой жизнеобеспечения для космонавта. Юрий Гагарин уже воспользовался этой уникальной системой спасения. Теперь настала очередь и Добровольского. Автономная спасательная капсула вошла в атмосферу Земли и стала снижаться по баллистической траектории с большими перегрузками.
Мимо пронесся черный ракетоплан с белыми звездами на черных крыльях. Тупой закругленный нос тоже венчал рисунок в виде лепестков тюльпана, а на загнутых вверх законцовках треугольных крыльев мелькнули черные тевтонские кресты. Автоматический фотоаппарат на борту «Спирали» Павла Поповича беспристрастно зафиксировал и более мелкие детали американского стервятника.
Ведущий пары выполнил форсированный разворот и контратаковал «Dyna Soar». Но «Икс-двадцатый» от боя уклонился – он спикировал к границе атмосферы Земли. Сориентировав определенным образом аэрокосмический самолет, его пилот добился «рикошета» от воздушной оболочки родной планеты. «Dyna Soar» с треугольными крыльями набрал на пикировании скорость, а потом скользнул по самой поверхности разреженной атмосферы, как плоский камешек-голыш по поверхности пруда. Такой маневр позволил американскому ракетоплану резко изменить траекторию и выйти на орбиту уже за несколько сотен километров от места космического боя.
– Черт! Мы его упустили… – Павел Попович проводил взглядом «Космического динозавра». – На связи Беркут, прием. Янтарь
