вынимаю бумажник из заднего кармана.
– Да вы меня грабите!
– Когда я тебя ограблю, ты заметишь.
В бумажнике, помимо всякой фигни, обнаружились водительские права и несколько разных визитных карточек, но все с одним именем – Майкл Беннет. На одной написано: “Майкл Беннет. Бюро расследований “Пустынный орел”. Финикс, Аризона”.
– На кого работаешь?
– Да хоть убейте. Даже если б знал, не сказал бы.
Вижу, как через лес продирается Джейн, жена Дейви, и еще несколько сотрудников турбазы.
– Ты не знаешь, кто тебя нанял?
– Наняли через посредника. Это обычная практика.
Дэл наклоняется к детективу, в руке у него я с опозданием замечаю боевой нож. Я уже думал, Дэл собрался зарезать мужика, но он всего лишь перерезал ремешок фотоаппарата:
– Можно мне посмотреть? – говорит он.
– Нет, нельзя. Не смей трогать!
– М-м, со стабилизатором?
– Твою мать, дай сюда! – мужик пытается встать, но я все еще прижимаю его к земле.
– Какое у тебя задание? – спрашиваю я.
– Ищу диких животных…
– Вот здесь фотки? – говорит Дэл, вынимая карту памяти. – Смотри сюда.
Почти все кричат “Нет!”, когда Дэл ломает карточку пополам и бросает на землю:
– Ой.
Только теперь до него доходит, что он лишил нас шанса выяснить, что тут наснимал этот мужик.
Мужик тоже это понимает. Встает, отряхивается и забирает камеру у Дэла. Поворачивается ко мне:
– Бумажник.
Возвращаю ему бумажник. Дэл крайне подавлен.
– Господа, дамы, имею честь, – прощается фотограф, уходя вверх по склону.
– Сынок, если вернешься сюда, то удобством тебе будет моя нога на твоей жопе, – говорит Реджи ему вслед.
– Вот именно, козел! – добавляет Мигель из чащи.
– Наверное, он судью хотел сфотографировать, – говорит Реджи, закуривая косяк.
Мы с ним сидим на крыльце его домика. После того как Майкл Беннет из агентства “Пустынный орел” – или кто бы он ни был – ушел, а я проследил за ним, чтобы срисовать номер его машины, я остановился у домика Реджи и спросил, есть ли у него минутка.
– А кто судья? – спрашиваю я.
– Всему свое время. – Реджи протягивает косяк мне.
Я теперь редко употребляю вещества, потому что с возрастом выработал способность приходить в состояние эмоциональной нестабильности и нерешительности без них. Но вот привычкой отказываться, когда угощают, не обзавелся. Глубоко затягиваюсь, и искусственно завышенная оценка собственного характера и поведения не заставляет себя ждать.
И почему я больше не употребляю?
– У меня и альфа-блокаторы тоже есть, если надо, – говорит Реджи. – Для других целей.
– Для каких других целей? – лукавлю я.
– Ну как – от кошмаров.
Пропускаю мимо ушей.
– Вы служили? – спрашивает Реджи.
– Нет.
– Это плохо. У них там в министерстве ветеранов отличные программы есть от ПТСР. Если хотите, могу дать вам номерок моего врача.
– Реджи, – говорю я, – какого хрена вы делаете?
– Вы о чем?
