– В… порядке, – прошептала она. – Одну… секундочку…
У них не было ни секундочки и не будет, пока он не поймет, куда вывел их проход и были ли поблизости стражи. Тот тип в Лондоне сообщит, что видел, любому ближайшему путешественнику, и его или ее отправят за ними. Им нужно немедленно найти следующий проход и уйти прежде, чем их снова отследили.
Николас принесет Айронвуду его чертову астролябию, но он хотел сделать это на своих собственных условиях и вырвать Этту из Айронвудовой хватки. Нужно лишь не дать ей почувствовать, что путешествие закончится совсем не так, как она себе представляла.
Он взглянул на ее сморщившееся лицо и проглотил обжигающую желчь.
Еще раз оглядевшись вокруг и убедившись, что поблизости никого нет и что в эту минуту им угрожают лишь голод и обезвоживание, Николас взял ее на руки и пошел.
Вокруг не было никаких следов, никаких признаков человеческого присутствия. Николас напряг слух, пытаясь расслышать что- нибудь, кроме стрекотания и жужжания насекомых, среди которого различил, как он надеялся, звук падающей воды.
Ноша не тянула рук; вот только держать ее в своих объятиях, с некоторым беспокойством подумал Николас, становилось слишком привычным. Он перешагнул мощную лапу корня, торчащую из мягкой земли, и подставил лицо и плечи хлещущим ветвям, делая все возможное, чтобы загородить Этту.
– Где?.. – спросила она, приходя в себя. Николас смотрел на нее с улыбкой: в следующий раз ей будет легче.
– Не уверен, по правде говоря, – признался он.
– Отпусти меня, – попросила она. – Я могу идти, честно.
Его руки сжались вокруг ее талии, коленей. В теплом влажном воздухе он, должно быть, пахнул хуже, чем любая безбожно разлагающаяся вонь, изрыгаемая джунглями, но, даже, поставив ее на ноги, он с трудом преодолевал отчаянное стремление сопротивляться.
Но это, конечно, не исключало его желания заботиться о ней.
Девушка осмотрелась вокруг, свыкаясь с хитросплетением зеленой листвы, сенью крон, защищавшей их от ослепительного солнца.
– Что ж… здесь по-другому.
Он фыркнул:
– Давай посмотрим, что можно взять в дорогу из еды и воды.
Слух не подвел: поблизости оказался ручей и, на взгляд Николаса, тек достаточно быстро, чтобы рискнуть из него попить. Всякий раз, когда им с Джулианом приходилось выживать в дикой природе, они тащили тюки, набитые всякой всячиной. Горшки для кипячения воды и приготовления пищи. Одеяла на случай холодных ночей. Спички, чтобы разжигать костры, крючки и лески для рыбалки. А вот Холл научил его выживать без всего этого.
Маленького ножа, прихваченного из Нью-Йорка, было достаточно.
– Подожди здесь минуточку, – попросил он, указывая на камень на берегу ручья. – Я быстро вернусь. Кричи, если что-нибудь услышишь или увидишь.
Девушка кивнула, отвлекаясь на что-то вдалеке. Николас отправился назад дорогой, которой они пришли, и отклонился вправо, приметив краешком глаза бледно-зеленую башню. Бананы – незрелые, но все равно еда. Он вознес благодарственную молитву тому, кто мог услышать, принимаясь срывать их со стебля и укладывать в сумку. Сейчас важнее всего было найти какой-нибудь сосуд для кипячения воды и сухие деревья и кусты, чтобы разжечь костер.
Он провел рукой по стволу упавшего дерева, прикидывая. Ножом срезал кусок, очистил его от грязи и насекомых. Ствол оказался полым внутри – если вырезать правильно, его было легко превратить в небольшую миску.
Николас сорвал с себя загубленную рубашку, с удивлением обнаружив, что она уже намокла от пота, пока укладывал ее в сумку. Воздух здесь напоминал воздух болот на юге колоний, готовый разродиться неистовым штормом. Возможно, им вообще не придется кипятить воду, только собрать дождевую.
Его нож стругал и срезал дерево, и Николас растворился в приятном чувстве удовлетворения, остановившись только, чтобы облегчиться под прикрытием листвы и съесть половинку банана. Юноша почувствовал себя гораздо лучше и знал, то и Этте станет лучше, когда он даст ей что-нибудь, чтобы наполнить желудок.
Но когда он вернулся к ручью, Этты там не было.
