Не имея лучшего плана, он вернулся в город, чтобы собрать припасов до того, как направится к проходу Афалион и рассказать братьям Оруллианам, что случилось.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Оказавшись запертой в подвальной кладовке палат Совета Гленск Вуда — в том же самом помещении, в котором до этого был заключен Арик Сик — Айслинн Крэй задавалась вопросом, почему все о ней забыли. Она находилась под замком уже столько времени, что даже не знала, день сейчас или ночь. Ей дали коробку свечей, чтобы она не оставалась в темноте, кувшин с водой и таз для умывания, раскладушку и одеяло, чтобы у нее была возможность спать, ночной горшок и больше ничего. Они приходили время от времени, чтобы принести пищу и опустошить горшок — стражники, которым приказали следить за ней — но никогда не разговаривали с ней, даже когда она спрашивала их, и никогда не выполняли ее просьбы предоставить ей принадлежности для шитья или для рисования, или книги для чтения.
Даже сейчас она не имела ни малейшего понятия, что произошло и как она оказалась в этом плачевном состоянии.
Что она знала, и даже это было лишь предположение, так это то, что она была виновата в побеге Арика Сика. Она не могла вообразить, почему так случилось. То, что она сделает все возможное, чтобы помочь одному из Друджей — особенно тому, который виновен в смерти Сидера Амента — было нелепо. У нее не было никаких оснований, помогать такому типу и ничего из этого не выгадать, кроме нанесения вреда своему собственному народу.
Однако она сидела здесь, обвиненная в тяжелом предательстве и заключенная в этом помещении, может быть, на всю оставшуюся жизнь.
Умом она понимала, что так не будет продолжаться долго, но начинало казаться, что все–таки будет. Когда не можешь посмотреть наружу и узнать, темно сейчас или светло, когда не можешь говорить с кем–либо о том, что происходит в большом мире, чувствуется, как будто время полностью остановилось.
Весьма оскорбительным было то, что даже Пог не пришел с ней повидаться. Она понимала, что их отношения изменились не в лучшую сторону, особенно после того, как в поселке появился Сидер Амент с известиями о крушении защитной стены. Но она не думала, что он полностью бросит ее. Она предполагала, что он хотя бы захочет услышать ее объяснения на обвинения, какими бы они ни были. Она думала, что он предложит ей защиту. Однако, по–видимому, она ошиблась. Он ни разу не пришел, не послал весточки, не сделал ничего, чтобы связаться с ней с момента ее заточения.
Она наклонилась над тазом и плеснула водой в лицо. Она делала так гораздо чаще, чем ей хотелось, пытаясь смыть с себя песок и пыль, которые, казалось, прилипали к ней, хотя большую часть времени она просто сидела на одном месте. Это становилось привычкой, от которой она не могла отказаться, ответом на то, как сжимается ее кожа и напрягаются до предела нервы. Это заключение начинало воздействовать на нее не самым приятным образом. Казалось, эти омовения помогают, но в конце концов, как она знала, и этого окажется недостаточно, чтобы удержать ее во вменяемом состоянии.
Покончив с этим ритуалом, она присела, думая о мире за стенами ее тюрьмы, о солнечном свете и свежем воздухе, о звуках детских голосов и в тот же момент заплакала. Она не пыталась остановиться, позволив слезам литься, желая выбраться отсюда. Однажды ей придется собрать все свои силы, чтобы справиться с тем, что планировали для нее тюремщики. Потому что, если она и была в чем–то уверена, так это в том, что она не избежит дальнейшего наказания.
Поэтому она изрядно удивилась, когда щелкнул замок в двери кладовой, дверь распахнулась и вошел Пог Крэй.
Она поднялась ему навстречу. Она уже перестала кого–либо ждать, кроме стражников, которые присматривали за ней, и менее всего своего мужа. К своему удивлению, она обрадовалась, увидев его, испытывая облегчение, что он наконец–то к ней пришел. Лучше поздно, чем никогда, и может быть теперь он увидит, что с ней поступили неправильно.
Хотя ничего в жестком выражении его лица не предполагало, что все пойдет именно таким путем.
— Айслинн.
Он произнес ее имя не как приветствие, а как выражение отвращения. Он не стал к ней подходить, не пытался ее обнять. Вместо этого, он отошел в сторону, позволяя стражнику закрыть за собой дверь. Он стоял в тени, на самом краю круга света от свечи, скрестив на груди руки.
Внезапно рассердившись, она сказала:
— Почему ты так долго не приходил ко мне? Неужели я настолько тебе отвратительна?
