– Пятьсот, – злорадно уточнил я. – Семьсот было до того, как ты решил померяться со мной стволами. Разве не видно, что мой больше?
Загрузив ящик контрабанды во вновь обретенный полицейский джип, я задумчиво посмотрел на часы, прикидывая, что делать дальше. Полдень. Наверное, стоит пообедать. Возможно, в последний раз.
Подходя к дверям «У Анны», я размышлял о том, почему Создатели не наделили эдемцев таким даром как страх смерти. Ни нас, ни йотунов. Я мог волноваться, что мой план провалится. Ведь тогда война неизбежна. Мог испытывать досаду от того, что долгая жизнь имеет все шансы прекратиться на никчемной планете, да ещё и от руки собственного брата. Но я не боялся умереть. Странно – ведь это основа инстинкта самосохранения. Как вообще эдемские цивилизации смогли развиться без него? Наверное, все дело в отсутствии реальных вызовов. Нашим видам не приходилось по-настоящему бороться за выживание, противостоять хищникам и стихийным бедствиям. Ничего такого на Эдеме не было. Разве что легкие заморозки, как стимул заняться ботаникой и способами консервации овощей.
Строго говоря, с точки зрения землян мы законченные социопаты. Жизни людей для нас практически ничего не значат. Если нас не пугает собственная смерть, как проникнуться важностью существования особей, которым отпущена жалкая сотня лет? Выращенных только для того, чтобы решать технические проблемы и двигать прогресс, раз уж Создатели не приспособили наши мозги для математики? Хотя эйсы не всегда были такими циничными. Когда-то, как и йотуны, мы полагали, что жизнь священна. Мысли об убийстве не приходили нам в головы. Но у них был Диммак, Умеющий Убивать. Ставший вождем потому, что видел мир не так, как остальные. Способный предсказать, что такое конкуренция видов на планете, где её отродясь не существовало.
А у эйсов был Лок. Сложно сказать, почему такой дар, или проклятье, достался моему младшему брату. Он предвидел порабощение йотунами за тысячи лет до того, как это случилось. Пытался предупредить других, но они не послушали. И нас изгнали туда, где мы в итоге научились убивать. Решили, что наши жизни ценнее жизней снующих вокруг маленьких зверьков. Диммак же решил, что существование его вида важнее жизни смешливого долговязого гения по имени Промет, способного нарушить численный баланс йотунов и эйсов. И размозжил тому голову, повергнув в шок обе цивилизации.
И тогда эйсы пришли к Локу. Умоляли простить и помочь. И он милостиво согласился стать их спасителем. Придумал план, как вызволить похищенных женщин, и как убраться с планеты. Ведь мы знали, что в космосе множество других миров, зачем-то построенных Создателями, но брошенных без разумной жизни. Почему они больше не заселяли их мыслящими существами? Разочаровались в эксперименте на Эдеме? Чего они хотели им добиться? Посмотреть, как один вид начнет доминировать над другим, или вовсе его уничтожит? Или надеялись, что они смогут сосуществовать? Почему Создатели ушли, не дождавшись окончания истории? А может, с их точки зрения он уже наступил, этот конец. Как йотуны предвидели нападение Лока, так и Создатели поняли, что одна цивилизация уничтожит другую. Может, они чувствительные, и не хотят на это смотреть. Или, напротив, запаслись космическим попкорном, сидят у экранов и делают ставки, кто кого.
Где-то справа требовательно загудел грузовик, и я обнаружил, что застыл на середине проезжей части, не решаясь пересечь улицу перед кафе. Совсем расклеился. Ну, конечно, проще поразмышлять о тайнах мироздания, чем посмотреть в глаза блондинке, которая тебя отшила. Тоже мне фифа. Тридцать два года, ха. Вообще-то мне нечасто доводилось переживать из-за женщин. Пару раз в столетие, максимум. Да и то потому что популяция наших собственных дам сократилась, а за тысячи лет мы успели достать друг друга до чертиков. Длиться долго романы не могли – землянки стареют, я в их глазах – нет. Что до Анны… надо побывать на Торуме, чтобы понять. В царстве серой депрессии бежишь на любой лучик света. Даже в виде блондинки на каблуках.
Колокольчик над дверью тихо дзинькнул, когда я вошел внутрь. В зале царило уныние. Массовые убийства, преступники в бегах, беженцы с ферм. Оставшийся, по мнению многих, беззащитным город. А тут ещё и новеньких не привезли, лишив горожан одного из обычных развлечений – посудачить о пополнении маленькой общины, разобрав на косточки каждого прибывшего и его грешки. Несмотря на траурную атмосферу, в помещении было людно – народ заедал тоску фирменными пирожными и запивал сладким кофе. Тем более мне показалось удивительным, что за стойкой распоряжается Клэр. Хозяйки видно не было. Зато появилась пара новеньких официанток – наверное, временные, из числа беженцев. Слышал, добрая душа Анна приютила несколько семейств в своём особняке на другой стороне улицы.
– Здравствуйте, шериф! – радостно прощебетала Клэр, завидев в дверях мою физиономию. – Вам обычный столик?
– Здравствуй, душечка, – вместо ответа примостившись на высокий стул у бара, я тихо спросил: – А хозяйка-то где?
– Так с мэром ушла, – удивилась шатенка, ловко передавая подруге поднос с кучей заполненных ароматным напитком чашек. – Думала, вы в курсе. Ещё с час назад, по какому-то городскому делу важному. Пить что будете?
– Хм… – Я замялся, думая, какое же важное дело могло образоваться у Джимми к владелице кафе. – А что там с балансом моего счета? У меня тут лишняя наличность образовалась, могу погасить. Ну, хотя бы часть.
