пленными, а я возглавлю Серую ложу. Тогда полезный очевидец мнимой смерти Диммака окажется опасным свидетелем существования расы разумных обезьян, о чем человечеству знать вовсе необязательно. Ладно, решу, что делать, когда придет время платить по счетам. Грядущей же ночью Мария – ценный актив. Пусть и утративший ко мне какой-либо сексуальный интерес.
Проснулся я от жуткого холода. Не помогали ни комбинезон, ни заботливо накинутое кем-то сверху тонкое полимерное одеяло. Светящиеся стрелки часов на руке показывали одиннадцать вечера. Мы условились о четырехчасовых дежурствах, и моя смена закончилась в десять утра. Будить меня к новой никто не стал, а значит, я дрых тринадцать часов. Отнюдь не рекорд для эйса, но вовсе неплохо. Чувствовал я себя отдохнувшим, голова работала ясно – то ли от сна, то ли от прохладного ночного воздуха.
Перевернувшись на другой бок, я уперся взглядом в дула двух винтовок, направленных мне в лицо. В руках их держали наемники из «черного взвода», за спинами которых толпились люди Паттерсона. Холодные, ожесточенные лица, не выражающие ни малейшей приязни.
– Он проснулся, сэр, – напряженным голосом доложил один из подручных брата.
Через пару секунд откуда-то из чащи возник Лок, сопровождаемый сержантом О’Хара. Парочка выглядела слегка растрепанной и обменивалась томными взглядами. Мерзавцы разве что за руки не держались. Вот и верь после этого людям.
– Мы заберем ваше оружие, шериф, – ласково сказал Лок, внимательно следя за моими руками. Повинуясь его приказу, бойцы отобрали револьверы и сноровисто обшарили бронежилет с рюкзаком, обнаружив и передав своему боссу четыре термогранаты и красивый охотничий нож в чехле.
– Оставьте нас, – буркнул брат, и его люди вместе с ополченцами послушно отступили на поляну за пределы слышимости. Мария их примеру не последовала, насмешливо глядя на меня наглыми зелеными глазами.
– У вас нет чести, сержант, – грустно констатировал я. – И мозгов – тоже. Мы же вроде договорились.
– Да, – радостно подтвердила она. – Но я тут подумала… агенту Локу не приходится жить на жалкой планетке, прячась от всех. И ресурсов у него наверняка не меньше. Так что я получу свои…
– Он такой же агент, как я генерал, – лениво пояснил я. – Вы серьезно думаете, что эта гоп-компания имеет какое-то отношение к БКБ? Вы, милочка, подписали себе смертный приговор. До утра вам не дожить, милая Мария.
– Генетический эксперимент, значит? – нетерпеливо прервал нас брат, перейдя на родной язык. – Хорошая история. И ведь поверила, а вроде не дура с виду. Вот что значит правильное воспитание. Всегда знал, что эти киношные истории о монстрах, выращиваемых в военных лабораториях, когда-нибудь окупятся. Людской мозг удивительно восприимчив к любому бреду, если тот подтверждается сценками из телевизора.
– Для этого ты и изобрел телевидение, не так ли? – рассеянно поддакнул я, думая о том, что произойдет дальше.
– И то правда, – благодушно согласился Лок. – А план у тебя был хороший. Я прям впечатлен. Знаешь, какая часть мне понравилась больше всего? Та, в которой я остаюсь в живых, а все дружно убеждают меня в том, что йотун и зеленоглазки мертвы. Я опасался твоего предательства, но думал, всё будет проще – пуля в затылок, что ли. Зато теперь понятно, почему многоножек сбросили только на мой лагерь. Тоже твоя идея?
– Нет, это йотун сам придумал, – скромно открестился я. – И раз уж дела повернулись таким образом, не могу не спросить – ты, часом, не передумаешь? Я вроде как договорился о мире. Мы отдаем заложников, они к нам больше не лезут. Всё, что нам нужно – развернуться и убраться восвояси. Они слово держат, ты же знаешь.
– Знаю… – задумчиво протянул брат. – Только слово слову рознь. Хочешь сказать, что какой-то разведчик дал обещание от имени своего народа? Как-то сомнительно. Даже если речь шла о его жизни.
– Ну, это не простой разведчик, – признался я. – Это Диммак. Помнишь такого?
– На каком языке вы разговариваете? – некстати встряла Мария, которой явно надоела роль статистки.
Неловкий вопрос, на который ни у кого из нас не было ответа. Не изменившись в лице, Лок едва заметным движением кисти извлек из чехла мой нож, который машинально вертел в руках во время разговора, и полоснул девушку лезвием по горлу.
Я с сожалением смотрел на красивое лицо, искаженное гримасой боли и потрясения. Она упала на колени, пытаясь руками зажать рану, из которой на землю хлестала алая кровь. Лок равнодушно взирал на корчащееся в конвульсиях тело, не беспокоясь о том, что сцену могли видеть члены отряда – от толпящихся на поляне бойцов нас заслонял могучий ствол дерева в несколько метров охватом. Когда она затихла, не спеша вытер нож о теперь казавшийся мешковатым комбинезон, облегающий стройную фигурку.
– Недолга эдемская любовь, – философски прокомментировал я, пытаясь голосом заглушить шорох, доносящийся из чащи. – И как ты собираешься объяснить это остальным? Порезалась при бритье?
