— Почему она тебя так волнует? Она не принесет пользы.
Никакого интереса, словно его собеседник мог и не отвечать на вопрос.
— Если она умрет, здесь с минуты на минуту появятся медики. На всех студентах стоит маячок на такой случай.
Монстр странно повел верхней половиной туловища. Пожал плечами? Возможно.
— Займись. А эту, — по-хамелеоньи длинный язык описал в воздухе круг, — отдай мне.
Я пыталась протестовать. Пыталась вырваться. Но много ли может сделать перепуганная девчонка? Человеческие пальцы на моих запястьях сменили другие, склизкие и холодные, как лягушачья спина, до которой в детстве двоюродные братья уговорили дотронуться. Меня передернуло от отвращения.
— Посмотри мне в глаза, — потребовало чудовище.
Нет, не потребовало — попросило. Настойчиво, но мягко, уговаривая, а не заставляя. Я отвернулась, стараясь смотреть куда угодно, только не на него. Тогда скользкие пальцы схватили меня за подбородок и повернули лицом к себе.
— Посмотри мне в глаза, — уже тверже повторило оно.
Я зажмурилась — и острые когти впились в руку. До крови. От боли я вздрогнула и распахнула глаза.
Это было ошибкой.
На блестящем черном лице выделялись, как ни странно, не зубы — каждый длиной с мой мизинец и острый как нож, — и не язык, беспокойно метавшийся из одного края раскрытой пасти в другой. Глаза. Черные на черном, они должны были сливаться с кожей, только…
Только в них были звезды.
Бесчисленные белые точки, складывавшиеся в неизвестные мне созвездия; и чем дольше я смотрела, тем больше их становилось. Они не просто приковывали к себе взгляд — они затягивали с той силой, какая не снилась ни одной черной дыре.
— Назови свое имя.
А вот это уже было приказом. Я попыталась воспротивиться, но чернота затягивала все глубже. Я растворялась в ней — нелепое сравнение, но я чувствовала себя то ли Саломеей, теряющей по одному свои покрывала, то ли луковицей, с которой сдирают слои. Один за другим. До тех пор, пока не останется ничего.
— Наташа…
Я почувствовала облегчение, когда наконец призналась. И нелепую, абсолютно иррациональную благодарность за то, что смогла выполнить его приказ.
Ответ монстра не устроил.
— Назови свое настоящее имя.
— Наташа, — я уже не думала сопротивляться. Сейчас я бы сделала ради него все что угодно.
Пальцы крепче обхватили подбородок, задирая его вверх. Пришлось привстать на цыпочки, чтобы не упасть.
Настоящее имя? Я не понимала, чего хотело от меня это чудище, — и это вызывало сожаление. Если бы только он объяснил…
— Наташа. Наташа Соколова.
Когти острыми иглами впивались в кожу.
— Не то. Назови. Свое. Истинное. Имя.
— Но у меня нет другого… — прошептала я, чувствуя, как в уголках глаз собираются слезы. Попыталась их сморгнуть; не получилось. — Клянусь…
— Как это возможно? — спросил кто-то у меня за спиной.
Мы были здесь не одни?.. Ах да, кажется, я видела… или нет. Сейчас я была уверена только в одном: в невозможных глазах, вытягивавших из меня душу.
— Не знаю, — на черном лице снова обнажились белые зубы. Что это значило? Удивление? Злость? А и была ли какая-то разница?..
Длинный язык прошелся по моему подбородку, слизывая выступившие капельки крови.
— Но это и не важно.
Сон оборвался так же внезапно, как начался. Вот я в лесу, завороженная взглядом черных глаз, а в следующий момент переворачиваюсь на бок в постели, жадно глотаю воздух, как после долгого погружения под воду. Несколько секунд потребовалось на то, чтобы осознать, где я — и что с той ночи прошло почти два месяца. В последнее верилось с трудом — слишком яркими были
