Кощей. Перезагрузка

Роман Галкин Кощей. Перезагрузка

© Роман Галкин, 2017

© Художественное оформление, «Издательство Альфа-книга», 2017

* * *

Пролог

– Черт, что за чепуха? Почему ни фига не видно?

– Я не черт. А ничего не видно, потому что ничего нет.

– Не понял. Ты кто?

– Архангел в пальто.

– Что за ерунда? Где я?

– Нигде. Пока нигде. Сейчас будем разбираться, куда тебя отправить.

Перед глазами какая-то непроницаемая белесая муть. Пытаюсь осмотреться вокруг, но голова не поворачивается. Все тело отказывается повиноваться. Вообще такое ощущение, будто тела и нет вовсе.

Пытаюсь вспомнить, что со мной произошло. Помню, что вечером поехал к Мишаке в баню. Но пить там не пили. Домой вернулся часов в десять. Какие-то неприятные ассоциации связаны с возвращением домой… Что-то было нехорошее. Поругался с женой? Вроде нет. Что же тогда?

Так-так-так, кажется, припоминаю… Ага. Вот я захожу в подъезд, вызываю лифт и слышу этажом выше непонятное шуршание. Прислушиваюсь. Шуршание стихает, и раздается характерное журчание.

Ну, гад, давно я мечтал поймать хотя бы одного такого дебила и свернуть ему шею. Гонимый злым охотничьим азартом, бесшумно шагаю через две ступени. Ни на втором, ни на третьем этаже лампочки не горят, поэтому на площадке между ними у мусоропровода почти кромешная тьма. Но я все же различаю спину мерзавца и бросаюсь на него. Краем глаза успеваю заметить движение сзади, на лестничном пролете, ведущем вверх, но не обращаю на это внимания. С лету бью паршивца ногой в поясницу так, что тот влипает в трубу мусоропровода. Хватаю его за довольно длинные волосы и с силой прикладываю об эту же трубу лбом. В это мгновение мой собственный затылок взрывается резкой болью и сознание меркнет.

Больше ничего не помню.

Похоже, этот подонок был не один, и я, потеряв в азарте осторожность, заработал по затылку каким-то тяжелым предметом.

Значит, теперь я нахожусь в больнице.

Но почему совершенно не ощущаю своего тела? Неужели мне перебили позвоночник и я теперь на всю жизнь останусь прикованным к постели инвалидом? При этой мысли меня охватывает ужас. Но тут же возникает другая мысль: почему ничего не вижу? Если бы ослеп, по идее, должна быть темнота. А передо мной белесая муть, вроде бы даже слегка светящаяся. Разве такая слепота бывает?

И кто этот мужик, который со мной разговаривает? Доктор? Он, кажется, говорил, что собирается меня куда-то определить? Вероятно, это хирург из травмпункта. Они там все такие грубые, ведут себя с пациентами словно с каким-то быдлом. Уж я-то знаю – в молодости частенько попадал туда с порезами и переломами. И всякий раз эти травматологи были уверены, что пациент обязательно пьяный. Посмотрел бы я, какими трезвыми будут выглядеть они, если заехать по голове битой или выпустить литр крови из пореза на боку! Зачем вообще идти в доктора, если относишься к пациентам с таким презрением? Разве что из садистских побуждений.

– Доктор, – обращаюсь к невидимому мужику, – что со мной?

– Доктор, говоришь? – хмыкает тот в ответ. – Ну что ж, можно и так назвать. Пожалуй, мне подойдет роль терапевта. Итак, к какому коллеге тебя дальше направить, а? Какой, скажи, курс лечения тебе прописать?

Озадаченный таким вопросом, молчу.