– Нет, меня зовут Крючок.
Значит, шутить об исполнителе желаний кощунственно, говорить о прошлом нельзя… Или они его попросту не помнят? Уточнять Лаки не стал – был уверен, что ответа не получит. Еще у них есть мистическая Она… А вот про нее надо осторожно задать пару вопросов:
– Крючок, скажи, а Она – какая?
Крючок, шагавший впереди, запрокинул голову к небу, закрыл глаза и улыбнулся:
– Она – как солнце посреди промозглой осени, любовь, счастье и наполненность! Как мать и жена в одном лице, только ее теплом и заботой мы живы. Она врачует наши раны, отгоняет зверье и защищает от выбросов.
«У-у-у, как все запущено», – подумал Лаки, чего-то подобного он ожидал, и продолжил:
– А исполнитель желаний?
– Ты увидишь его после того, как Она увидит тебя.
Новость Лаки не понравилась – а что, если после этой встречи у него расплавятся мозги? Его могут сожрать, в конце концов! Могут принести в жертву тому самому исполнителю желаний.
– Она на меня посмотрит – и все? – уточнил Лаки.
– Если Она тебя примет.
– А если не примет? – Лаки откинул полог и вошел в шатер.
– Тогда ты не познаешь счастья, – вздохнул Крючок. – Потерпи, недолго осталось. Давай, обработаю твою руку.
«Сказал мясник, глядя на поросенка, сидящего в загоне», – додумал Лаки.
Пока бывший медик возился с его рукой, бормоча себе под нос, в шатер начали прибывать адепты культа зизитоп, подтянулся рыжебородый викинг Перфоратор и тучебородый Скорострел, и мужик, который что-то приколачивал на дверь храма, и еще пять бородачей, их имен Лаки не спрашивал. Все смотрели на него с благоговением и завистью, а ему хотелось почесаться под их липкими взглядами. Неухоженные бороды делали мужчин похожими, Лаки различал их только по масти и длине бороды, которая, видимо, свидетельствовала о том, как долго адепт живет на острове. Самая короткая борода была у Скорострела.
Не в силах больше сидеть на месте, Лаки протопал к «берцам», пощупал их: еще не высохли. Сделал вид, что ему холодно, и протянул руки над печью. Итого восемь зизитопов, сколько их вообще, непонятно. Они могут быть за пределами острова, могут быть на острове, но не интересоваться новеньким.
– Идем, – прогудели за спиной.
Лаки нервно улыбнулся:
– Уже?
– Пора, – кивнул викинг, и Лаки зашагал к выходу из шатра, но седобородый мужчина с красным носом, похожий на Деда Мороза в камуфлированном комбинезоне, преградил ему путь.
– С оружием нельзя. Тебе придется все оставить здесь, не бойся, мы не возьмем.
Лаки вздохнул, вытащил пистолет из кобуры, положил на стол, отстегнул ножны с тесаком.
– Разгрузку тоже.
Скрепя сердце Лаки выполнил и эту просьбу, развел руками:
– Все. Безоружен.
На слово ему не поверили. Дед Мороз велел поднять руки, обыскал быстро и со знанием дела. Лаки решил немного потянуть резину и попробовал сделать так, чтоб зизитопы занервничали:
– Ты в полиции случаем не служил?
Дед Мороз оказался устойчивым к подобным атакам, и упоминание прошлого не выбило его из колеи.
– Идем, – скомандовал он, и Лаки вышел из тепла и уюта в свежесть осеннего полдня, слишком холодного для сентября.
Остальные шагали позади Лаки, и ему все время хотелось обернуться, но он заставлял себя продумывать план, что делать, если вдруг станет опасно. Огнестрела вроде ни у кого нет, у Деда Мороза тоже – забрать оружие у врага не получится. Зато через плечо сопровождающего была перекинута самая настоящая кожаная портупея, а в ней – сабля в черных ножнах, расшитых золотом и серебром. Ничего себе антиквариат!
Возле порога храма-терема Лаки остановился, отогнал мысль, что надо бы перекреститься. Когда Дед Мороз распахнул дверь, навалилось осознание, какую глобальную глупость он совершает, но отступать было поздно – сзади толпились зизитопы, да и надо узнать, в чем дело, убедиться, что Яны тут нет (или есть) – зря, что ли, столько пережил?
Мороз поклонился дверному проему, пропустил Лаки внутрь, и все мужики в один голос грянули:
