чужим ростком, привитым и прижившимся на одной из веточек народа хань. Это было очень близко к истине. Они словно вросли друг в друга, переплелись корнями душ, раскинули над домом ветви своей любви, хранящей их детей. По ханьским представлениям муж и жена были единым целым. Но реализовать это понятие во всей его полноте удавалось очень немногим.
«Мы всё преодолеем, любимый».
«Я верю. Я знаю».
Юэмэй с самого утра раскапризничалась, ни в какую не желая отходить от мамы. А маме позарез надо было идти в кузницу: как раз утром передали записку от дамы Сун, что она хотела бы не только получить свой заказ, но и лично понаблюдать за процессом его изготовления. Весьма нетривиальное желание для изнеженной аристократки. И весьма несвоевременное.
Самочувствие было, что называется, «ниже плинтуса». Где-то в том же районе обреталось и настроение. А тут ещё мелкая заныла: «Мамочка, я с тобой!» Любую попытку оставить её на старшую сестру или, того хуже, на наёмную служанку, встречала громким «концертом по заявкам». В конце концов, мать плюнула и взяла младшенькую с собой. При условии, что она будет сидеть тихо и вести себя хорошо, не то мигом домой отправится.
Дама Сун, явившаяся с дочерью и служанкой, тихонечко сидела в уголке и с интересом созерцала, как из куска раскалённого металла рождается подобие живого цветка. Роза сегодня выходила под стать настроению: большая, тяжёлая и шипастая. Яна давно набила руку на выделке железных цветов, а розы вполне могла гнать потоком в почти промышленных количествах. Но это было только первым этапом изготовления цветка. Дальше, при последнем прогреве и окончательной проковке, в изделие вкладывался… Она называла это кусочком души. И в результате получался домашний оберег. Обычно – довольно слабенький, общего, так сказать, действия, поскольку ни хорошенько осмотреть дом заказчика, ни как следует пообщаться с ним самим не получалось. Но сейчас заказчица присутствует лично, и это очень хорошо. В каком бы состоянии душевно и телесно ни пребывала госпожа мастер, процесс «привязки» оберега к определённому человеку от этого никак не зависел. Ключевым было желание создать оберег, действующий тем или иным способом. У отца получалось делать сложные, многоплановые вещи. У неё пока выходят обычные домашние хранители, которые усиливались, будучи замкнутыми на человека или семью.
Глядя со стороны, невозможно было заподозрить, что Яна творит что-то необычное. Самый тривиальный процесс ковки, и ничего более. Никаких ритуалов, заговоров, никаких необычных ингредиентов ни в металле, ни в углях горна, ни в кувшине с водой для охлаждения.
– Почти готово, госпожа, – Яна, опустив малиново-алую розу в воду – та сердито зашипела и выпустила облачко пара, – облегчённо перевела дух и вытерла пот со лба рукавом. – Теперь розу нужно начистить, промыть и высушить.
– Можно ли мне взглянуть на неё сейчас, почтенная госпожа мастер? – вежливо поинтересовалась знатная заказчица.
Это тоже было очень кстати, а если дама Сун коснётся розы до чистки, «привязка» будет завершена досрочно.
– Конечно, госпожа.
Наскоро обтёртая тряпкой, роза была представлена на обозрение. Дочь придворной дамы, девочка лет двенадцати, вытянула тонкую шейку, чтобы получше разглядеть её. В тонкой тёмной корке, покрытая сизой радугой цветов побежалости там, где корка отпала или была отбита, роза выглядела, пожалуй, немного зловеще.
– Удивительно, – произнесла дама, потрогав ещё влажное железо. – Так неказиста на вид, а впечатление производит приятное.
Яна не смогла скрыть довольную улыбку: получилось. Теперь этот оберег будет хранить даму Сун и её детей от мелких бытовых неприятностей. По крайней мере, в их доме.
После чистки и сушки отец, помнится, покрывал розы лаком или краской. Здесь с полимерными лаками было понятно как, приходилось оставлять хозяевам инструкцию по уходу за изделием, которая мало чем отличалась от руководства по правильному содержанию холодного оружия. Эта процедура со всеми проходила одинаково: изделие укладывалось в деревянную коробку с выдвижной крышкой, на которой были написаны пожелания всяческого блага, а затем с поклоном передавалось заказчику. В ответ тот с благодарностью отдавал тяжёлую связку монет или, если был уговор о серебре, заверенную пробой известного ювелира часть слитка. Имперских серебряных монет в ходу не было со времён династии Хань, а слитки, подобно древнерусским гривнам, рубили на части и платили ими по весу. Именно серебром дама Сун и уплатила. Затем последовало то, что Яна с мысленной усмешкой называла «китайскими церемониями» – долгие и витиеватые пожелания взаимного процветания. И только после этого дама позволила себе
