потихоньку.
– Господин, – мастер ещё раз склонился. Без подобострастия или раболепия, со сдержанным достоинством человека податного сословия, знающего тем не менее себе цену. – Если выяснится, что госпожа не знатного рода, прошу дозволения взять её в свой дом.
«Ишь ты, – мысленно усмехнулся сотник. Даже настроение слегка приподнялось. – Смутился, как мальчишка, которого отец собрался женить в пятнадцать лет. А что, женщина неплоха. Я бы и сам взял, могу и знатную в дом привести, да кто её знает? Присоединиться к обозу и с ходу ввязаться в драку наравне с мужчинами… Чего ждать от такой женщины, кроме головной боли и скандалов?»
– Дозволяю, – кивнул он. – Я дал тебе срок. Делай, что хочешь, но через три месяца она должна стоять передо мной и отвечать на вопросы.
– Будет исполнено, господин.
«Даже если она и знатная, этот мастер своего не упустит, – окончательно развеселился сотник. – Не тот человек. Впрочем, кто знает, что это за женщина и каковы обычаи её племени. Может, там принято не мужьям выбирать жён, а наоборот. То-то мастер удивится!»
Сотник Цзян предвидел, что, возможно, не всё будет так гладко, как хотелось бы, но поделать с собой ничего не мог. Не так много радостей выпадало ему в жизни и по службе, чтобы отказать себе в праве хотя бы мысленно позабавиться. Пусть и за чужой счёт.
И тут он заметил кое-что такое, от чего ему стало неуютно.
Женщина, вместо того чтобы скромно стоять, опустив глазки долу, самым наглым образом его изучала. Не взгляд, а нож хирурга: мол, а ну-ка посмотрим, что у тебя внутри, господин сотник. Притом досточтимый Цзян Яовэнь готов был поспорить хоть на три связки цянь, что дамочка вытряхнула его наизнанку, перебрала по косточкам и привесила табличку с ценой. Крайне неприятное ощущение. Что ж, приказ на её счёт он уже отдал. Теперь лишь от мастера Ли зависит, сможет ли чужестранка усвоить хотя бы основы цивилизованной жизни, а значит, создавать на подотчётной ему территории как можно меньше проблем. Три месяца – не маловато ли?
Как будто не дура. Должна усвоить. Ну, а если упрётся и станет цепляться за обычаи своего племени – ей же хуже. Поднебесная и не таких в тонкую муку перемалывала…
Знаете ли вы, что в первую очередь обязан сделать настоящий попаданец?
Напроситься на приём к Сталину? Перепеть Высоцкого? Убить Хрущёва?
А вот и нет. Настоящий попаданец в какую угодно эпоху первым делом обязан… заболеть. Иммунитет у него в любом случае заточен на другую микрофлору, вот в чём проблема. Но этого почему-то нет ни в одной книге.
Яна и Ваня заболели буквально на следующий день после того, как их разместили в крошечном флигельке. Зря таблетки заранее глотали, надо было чуть-чуть подождать. Болезнь сразила их, едва они немного отошли после дикого стресса, и развивалась стремительно: температура подскочила буквально за час-другой, почти сразу появились сопли до пола и изматывающий кашель. Если бы не упаковка мощного антибиотика и пузырёк витаминов в капсулах, им пришлось бы совсем плохо. Радовало одно: местные бациллы, в отличие от тех, к которым они привыкли, были очень чувствительны к антибиотикам. Яна припомнила, что читала что-то по этой теме, вроде бы во времена изобретения пенициллина бактерии дохли даже от малых доз лекарства. Это за прошедшие с 1927 года десятилетия болезнетворная микрофлора поднакачала устойчивость, а здесь бациллы ещё непуганые. Пары таблеток на нос хватило, чтобы устроить им тотальный геноцид. Но недельный карантин выдержать пришлось, от греха подальше. Не хватало «отблагодарить» приютившую их семью чем-нибудь малоприятным вроде гриппа.
Дальнейшую жизнь матери и сына можно было описать ленинским девизом: учиться, учиться и ещё раз учиться. Дело было не столько в китайском языке, точнее, в его средневековом ханьском варианте, сколько в бытовых мелочах. Хорошо, что им повезло с учителем. Вернее, с учительницей. С маленькой Сяолан.
Давно подмечено, что дети, если речь не идёт о прирождённых дебилах, намного легче взрослых усваивают иностранные языки. В особенности когда учебный процесс исключает тупую зубрёжку и включает игру. Пока Яна разучивала слова «чашка», «палочки для еды», «плита» и тому подобные, Ваня уже более-менее свободно объяснялся с детьми мастера Ли – своей ровесницей Сяолан и шестилетним Ляншанем. Не говоря уже о том, что брат и сестра Ли сами начали потихоньку перенимать русские слова. А когда Яна под мудрым руководством мелкой наставницы добралась до сложносоставных предложений и общепринятых речевых оборотов, оправившийся от последствий дорожных приключений Ваня уже напросился учеником к мастеру. Молотом махать ему, понятно, ещё не скоро позволят, но мехи раздуть, подать-принести по мелочи – это пожалуйста. А с той поры, лишённая общения со сверстником,
