– А ничего, что вот такое твое поведение тоже можно счесть… э-э-э… предосудительным?
– Уведомление о безусловном расторжении брачного контракта я отправила еще вчера. Подтверждение из мэрии уже получила. Значит, имею полное право творить все, что хочется и можется.
Творить все, что хочется и можется, Элизабет начала еще на крыше «Парадиза». Вызвав не такси, а лимузин. Чуть позже, ввалившись в «Лазурную Лагуну», сняла один из шести «платиновых» номеров. А затем потащила меня в сауну.
Особой логики в ее поведении я не заметил. Но подыгрывал, как мог, – от ресепшена до двери номера нес ее на руках, от души попарился, принял душ, без возражений прошел в спальню, включил там тихую музыку и, как был, мокрым, завалился на кровать.
Следующие три часа мы болтали. О чем? О голофильмах и экстремальном спорте, о поэзии и архитектуре, о путешествиях и юмористических шоу. Хотя нет, говорила в основном Элизабет. И показывала записи со своего комма. А я слушал, смотрел и получал удовольствие.
Часа через три, закончив демонстрировать понравившиеся ей рисунки, увиденные, кажется, в галерее гиперреализма Нью- Нагано, она вдруг вырубила 3D-проекцию и посерьезнела:
– Алекс – один из совладельцев «Лагуны». О том, что я прилетела сюда с мужчиной, ему наверняка доложили. Систем видеонаблюдения в Платиновых и Золотых люксах нет, запустить к нам микроботы без его санкции охранники не посмели бы, следовательно, о том, что мы с тобой сейчас вытворяем, он может судить только по расходу электроэнергии…
«В Сеть мы не выходили, после сауны включили акустическую систему в спальне, значит, занимаемся любовью…» – мысленно прокомментировал я.
– Он сейчас в диком бешенстве… – после небольшой паузы продолжила девушка. – Во-первых, потому, что ты сложен в разы лучше его. Во-вторых, я с ним только парилась, а тебе «позволила» все. И, в-третьих, мы с тобой в постели уже четвертый час. А он, по уверениям одной из его бывших баб, способен продержаться от силы минут двадцать. Да и те – на стимуляторах или под дурью…
Спрашивать, зачем ей был нужен такой «красавец», я счел нетактичным, поэтому промолчал. И заслужил благодарный взгляд.
– В принципе, можно улетать уже сейчас. Но мне бы хотелось нанести сoup de grace… э-э-э…
– Удар милосердия.
– Ага!
– Как именно?
– Я обожаю плавать по ночам. Какой бы я ни была уставшей, приехав в «Лагуну», я обязательно захожу в море и провожу в воде минимум полчаса. А сейчас выйду на пляж, кое-как доковыляю до беседки, упаду на ложе и буду млеть от прикосновения твоих губ и рук…
– Можно еще мурлыкать и счастливо улыбаться.
– Угу…
– А потом сказать что-нибудь вроде: «Поехали к тебе, милый, я хочу заснуть в твоих объятиях…» – усмехнулся я.
– Скажу обязательно. И попрошу отнести меня в флаер на руках…
Три десятка метров до моря мисс Торндайк преодолела лишь с моей помощью. Эдак с полминуты постояла у прибоя, потрогала пальчиками правой ноги воду, вымученно вздохнула и повлекла меня к беседке:
– Нет, не смогу…
На широченное ложе практически упала. Собравшись с силами, перевернулась на спину, похлопала ладонью рядом со своим бедром и закрыла глаза.
– Ты фантастически красива… – ничуть не кривя душой, выдохнул я и нехотя вернул на место крошечный треугольник, обычно прятавший левый сосок, но съехавший с него во время переворота на спину.
– А ты фантастически нежен… и если бы у меня осталась хоть капелька сил, я бы опять отплатила тебе той же монетой…
– Совсем-совсем не осталось? – ехидно поинтересовался я. – А если найду?
– Попробуй, я буду только рада… – хрипло произнесла Элизабет и легонечко прогнулась в пояснице, отчего ее грудь тяжело колыхнулась.
«…и буду млеть от прикосновений твоих губ и рук…» – мысленно напомнил себе я и ласково прикоснулся указательным пальцем к мочке ее уха.
По телу девушки прокатилась волна мелкой дрожи. Затем Лиз облизнула пересохшие губки и закрыла глаза.
