здесь немалые.
В общем, дворец был огромен (даже больше нашего замка в Туэнге, который за свою жизнь я успела изучить вдоль и поперек), и мне разрешалось бывать везде, кроме личных покоев самого раан-хара. Но туда меня и не тянуло. Напротив, желанием моим было держаться от указанных комнат как можно дальше.
Зато волновало другое.
— А где живут остальные жены? — спросила прямо, памятуя, что жены знатных вельмож обычно держатся вместе. Кажется, женщинам даже принято отводить отдельное крыло в доме. Здесь же ничего подобного я не увидела. Да и вовсе не заметила других обитателей, кроме слуг и стоящих у некоторых комнат стражей.
— Во дворце нет других жен, кроме вас, — расплывчато ответила Хальди и поспешила проводить меня в очередной богато убранный зал.
— А где они? — не отступила я. — У раан-хара же есть другие жены?
— Есть, но вы не должны думать о них. Вам не придется с ними сталкиваться.
Ответ служанки привел меня в легкое замешательство. Честно говоря, я была уверена, что именно с ними мне и придется общаться. Даже гадала, придусь ли я по душе старшей жене или, как это частенько бывает, она невзлюбит молодую соперницу. Все же в разных семьях отношения разные. Бывает, что супруги одного мужчины становятся лучшими подругами, а бывает, что грызутся днями напролет. Но неизменным всегда было одно — старшей жене надлежало вести хозяйство и выполнять возложенные мужем обязанности. Остальные же ей в этом помогали и должны были слушаться.
Но, видимо, здесь все иначе. Наверняка у раан-хара имеется целый взвод специально обученных работников, чтобы не обременять своих женщин подобными заботами. Но видеться-то друг с другом им точно не должны запрещать?
Я придержала этот вопрос при себе, решив, что расспрошу Хальди попозже. Сейчас я чувствовала себя в этом дворце гостьей и не совсем еще понимала, какие вопросы уместны, а какие нет. Да и в конце концов, возможно, все прояснится без моего участия.
Меж тем из дворца мы попали в сад. Тот самый, в котором вчера проходила моя свадьба. Вот только при свете дня выглядел он совсем иначе. Зеленели кроны деревьев, наливались краской вишневые цветы и магнолии, перепрыгивали с ветки на ветку мелкие пестрые птички. Отражение белоснежных лилий плыло по водной глади небольшого прудика. В глубине его блестели чешуей разноцветные карпы: желтые, оранжевые и красные. А некоторые и вовсе пятнистые, словно лепестки тигровой орхидеи. На перилах же резного арочного мостика устроились несколько огромных тропических бабочек.
Попробовала рассмотреть одну из них вблизи, но стоило мне подойти, как красавица взмахнула крыльями и улетела прочь. Я разочарованно вздохнула и направилась к деревянной скамье — вокруг водоема их имелось в изобилии. Присела на нагретую солнцем поверхность и полной грудью вдохнула аромат цветущих деревьев. Где-то вдали шумел водопад, наверняка, как и прудик, тоже рукотворный. А рядом тянула к воде гибкие ветви плакучая ива.
Я глядела по сторонам и не могла налюбоваться. Все здесь было непривычно, совсем не так, как в нашем лесном крае. И по- весеннему прохладный воздух, что заставлял кутаться в шерстяной палантин, никак не вязался со стоящим в небе ярким солнцем и цветущим садом. Я наблюдала, как скачут по водной глади водомерки и плещутся в серебристой воде карпы. Так и хотелось снять сандалии и опустить ноги в воду, тронуть гладкий бок какой-нибудь рыбины. И лишь только прохладный ветер удерживал от подобной шалости. Если промокну, мигом ведь простужусь.
А потом я заметила средь пышных зарослей человека в длинном коричневом одеянии. Голова его была идеально выбрита, и гладкая макушка блестела на солнце. Он стоял как раз возле куста с акацией и что-то нашептывал, обращаясь явно к растению.
— Это что, Природник? — полушепотом спросила у помощницы, боясь помешать мужчине. Судя по тому, как он был сосредоточен, занятие его было очень важным.
— Да. Он служит лично раан-хару и ухаживает за этим садом.
— А что это он сейчас делает? — полюбопытствовала я, одновременно наблюдая, как мужчина в коричневом водит руками по воздуху, выписывая замысловатые вензеля.
— Я не очень разбираюсь, — Хальди пожала плечами, — но, кажется, заговаривает растение на долгое цветение.
— Интересно… — Я чуть подвинулась на лавочке, чтобы было лучше видно Природника. Он как раз переместился к следующему цветущему кусту и начал шептать уже над ним. Вот бы послушать.
— Если рани желает, можно попросить Природника вырастить какое-нибудь особое растение, — предложила наперсница, а мне сразу подумалось о сладкой землянике, что в начале лета спеет на светлых лесных полянках Туэнга. Наверное, с таким даром можно было бы наслаждаться ягодами не один краткий месяц в году, а целых три или того больше.
