— Ты по-прежнему можешь доверять мне, дитя! — перебил старец, вновь заключив мои руки в свои ладони.
— Но как? — Я вскочила, вырвав руки. — Вы ведь обманывали меня! И словом не обмолвились о том, что меня ждет! Как я могу доверять вам, если вы отправили меня на верную погибель?!
— Успокойся, успокойся. — Тар Сириш тоже привстал и попытался усадить меня обратно. — Я понимаю твои чувства, но и ты меня пойми. Я Ведающий, я лишь хранитель тайны раан-хара. Но открывать ее не имею права.
— Даже если от этого зависит чья-то жизнь?!
— Даже так, — спокойно подтвердил старец, сцепив длинные пальцы. — Порой бывают вещи гораздо более важные, чем жизнь одного конкретного человека. — Я с таким мнением была абсолютно не согласна. И уже хотела было возмутиться, но тар Сириш примирительно поднял руки. — Катара, поверь, я не желаю тебе смерти. Ни тебе, ни другим девочкам. И Лаар не желает. Но у него просто нет другого выхода. Он вынужден пытаться вновь и вновь, до тех пор, пока одна из вас не родит ему ребенка. У остальных девушек это не вышло, но я уверен, что с тобой все будет иначе. Ты справишься. Надо лишь немного постараться, захотеть…
— Как я могу захотеть, когда знаю, что умру? — Обессиленно опустилась на кушетку, чувствуя, как предательски дрожат руки. Как от одной мысли о смерти к горлу вновь подкатывает паника.
— Почему ты в этом так уверена? Если бы все девушки умирали, род раан-харов уже давно бы прервался!
— То есть, возможно, я останусь жить?! — спросила недоверчиво.
— Конечно. Во всяком случае, я очень на это надеюсь. Я верю, что ты особенная, Катара. Хорошо бы, чтобы ты и сама поверила в это.
— Вряд ли я смогу… Да и… — Я на мгновение запнулась, не зная, стоит ли озвучивать Ведающему свое решение, но все же решила рискнуть: — Можете сколько угодно говорить мне о долге, но Лаара я к себе больше не подпущу. Уж лучше сразу смерть!
Тар Сириш нахмурился. Смерил меня задумчивым взглядом. Да таким пристальным, что на миг показалось, будто взгляд этот проник в самую душу. И даже без слов нашел там ответы на невысказанные вслух вопросы.
— Он так тебе неприятен? — тихо спросил старец, откинувшись на спинку кресла.
— Да как он может быть мне приятен, если постоянно заставляет, приказывает, грубит? — Собеседник был спокоен, я же вновь сорвалась на крик. Мне просто необходимо было выговориться, выплеснуть эмоции, что день ото дня разрывали меня на куски. И пусть тар Сириш не имел ни малейшего отношения к тому, как ведет себя муж, мне просто некому было больше открыться. — А в иное время и вовсе не замечает, как будто я пустое место! Уж если мне суждено умереть, так лучше сразу, чем терпеть все эти мучения! И ведь я ни в чем перед ним не виновата! Зачем он так со мной?
Тар Сириш тяжко вздохнул.
Взгляд его выражал сочувствие, а размеренный тон голоса вновь призывал успокоиться:
— Просто ему больно, Катара. Больно каждый раз, что бы он там из себя ни строил. И за многие годы у него выработался защитный механизм, поведение, исключающее привязанность. Как с его стороны, так и со стороны девушек.
— И потому он ведет себя так грубо?
— Да, он считает, что так лучше.
— Кому лучше? Ему лучше?! — вновь повысила голос. Кажется, это начинает входить у меня в привычку…
— И тебе тоже, как бы странно это ни звучало… — хмыкнул собеседник. — Порой разочарование может быть очень болезненным. Настолько, что любая физическая боль меркнет перед муками душевными. Лаар уже проходил через это. И не раз. И выбрал свой путь. Решил, как ему проще… Не думай, я не оправдываю его. Но и сам не знаю, как бы поступил на его месте. Смог ли бы сохранить себя и не озлобиться…
— Зачем вы это все мне говорите?
— Я просто хочу, чтобы ты поняла: на все есть свои причины. Всему есть свое объяснение. И только тебе под силу что-то изменить.
Я с трудом подавила истеричный смешок.
Это уж вряд ли. Меня Лаар точно не станет слушать. Он и за человека-то меня не держит…
Ответить Ведающему не успела. В покои вернулась Ашта с большим подносом в руках. Водрузила перед нами кувшин с холодным чаем и пару высоких бокалов. А еще сладости и мелкие закуски, хоть о том и не просили. Аккуратно разлила напиток по бокалам. Тар Сириш отхлебнул немного, покатал во рту, смакуя вкус, и лишь после с наслаждением проглотил. Следом попробовал одну из закусок. Я же, глянув на еду, испытала лишь чувство отвращения.
