вновь натолкнулся на яркий румянец смущения и опущенные в землю глаза. И тонкие ладони с длинными пальцами нервно сминают край туники.
Выходит, понимает, что предлагает…
Короткий взгляд в лицо — и вот его рани уже пятится обратно к повозке.
Неужели он столь грозно выглядит, что она и без слов все поняла? Впрочем, так даже лучше. Значит, не весь еще страх растеряла. Или, быть может, здравый смысл? В любом случае, надо будет всерьез заняться воспитанием жены. В конце концов, он давно намеревался это сделать.
Раан-хар отошел на несколько шагов. Ловко запрыгнул в седло и пришпорил коня, устремляясь в начало отряда.
И, только проехав с сотню метров, наконец понял, что так тревожило его все это время. Еле уловимый запах. Притягательный — и в то же время приторный. Слишком насыщенный. Слишком острый. С тухловатым послевкусием, что потом еще долго тлеет на языке. Запах, который нельзя спутать ни с чем другим.
Ведь именно так пах Цветок Смерти…
Мы только тронулись в путь, как почти сразу вновь остановились. Я аккуратно выглянула из-за полога, пытаясь понять, в чем причина задержки. Лаар ведь ясно дал понять, что мы спешим, так почему же сейчас стоим?
Средь воинов наметилось явное оживление, я бы даже сказала, волнение. А прислушавшись, я разобрала и властный голос раан-хара, раздающий четкие приказы:
— Вы четверо останетесь здесь. Охранять повозку. Остальные идут со мной. Приготовьте факелы. Не нравится мне все это!
Теперь волнение накрыло и меня. Захлестнуло волной, и сердце загрохотало у самого горла. И я разом забыла все правила приличия и хорошего воспитания — высунула голову из кибитки и, не скрывая беспокойства, спросила:
— Что случилось?
Лаар глянул хмуро. Явно не собирался посвящать меня в суть дела. Да и не обязан он отчитываться перед женщиной…
И потому я была очень удивлена, когда раан-хар все-таки снизошел до ответа.
— Путь закрыт. Мы поедем вперед, постараемся расчистить дорогу, — коротко кинул муж и сразу отвернулся. Обратился к кшатрию: — Халид, останешься тут. Если не вернемся к закату, разбивайте лагерь. А лучше… К демону лагерь! — зло плюнул Лаар и прищурился, напряженно всматриваясь в даль. — Если не вернемся в срок, возвращайтесь обратно к реке. Встретимся в ближайшем поселении.
Кшатрий твердо кивнул и подвел лошадь ближе к повозке. Пристроился сбоку, готовый с усердием нести службу.
— Головой за нее отвечаешь! — напоследок кинул Лаар и, с силой ударив коня по бокам, помчался вперед по тракту. Остальные воины с воодушевляющими криками последовали за ним.
А я только сейчас поняла, насколько наша кибитка тормозила гвардию раан-хара. Все же красногривые рысаки очень быстры: только мгновение назад были тут — и уже растворились за поворотом, подняв в воздух клубы придорожной пыли. Словно молния сверкнула! И вокруг воцарился прежний покой. Дробь дятла и угуканье разбуженной совы. Свист мелких пичуг, прыгающих с ветки на ветку, да шелест высокой травы.
Сидеть на месте оказалось куда труднее, чем мерно трястись в кибитке. Время тянулось долго и нудно. А изнутри снедали тревога, тяжкое неведение и ожидание.
Сон не шел, и аппетит пропал напрочь. И мерное тиканье хронометра колющей болью отдавалось в висках. Прошло уже три часа, а Лаар все не возвращался. И хоть мне ничего не сказали толком, нетрудно было догадаться, куда они унеслись с факелами наперевес.
Я всячески уговаривала себя не паниковать, приводила множество аргументов и разумных доводов, убеждая себя, что все будет хорошо.
Это ведь не в первый раз. Сколько таких походов было в его жизни? И всегда Лаар возвращался с победой. А иначе и быть не могло: или он выжжет Цветок Смерти, или Цветок погубит всех нас.
Отчего же тогда так неспокойно сейчас?
И я постоянно выглядываю из кибитки, всматриваюсь в просветы меж ветвей, вслушиваюсь в шум леса, пытаясь вычленить средь привычных звуков топот копыт.
— Не стоит волноваться. Все будет хорошо, — попыталась успокоить Хальди и мягко сжала мою ладонь.
В отличие от меня помощница выглядела вполне себе умиротворенной. А воины, оставшиеся охранять нас, и вовсе походили
