силах самостоятельно успокоиться.
Я хотела было подойти к ней, помочь. Но Халид оказался быстрее. Хорошенько тряхнул визжащую девушку за плечи, а когда и это не возымело действия — отвесил хлесткую пощечину.
Хальди тут же замолчала. Прижала ладонь к покрасневшей щеке.
— Надо уходить! — скомандовал кшатрий и кинул быстрый взгляд на сражающихся с лианами воинов.
Стражи явно не справлялись. Один упал в траву, силясь выпутаться из обвившей ноги лозы. На помощь бросился товарищ, но лезущие со всех сторон лианы не давали подобраться хоть сколь-нибудь близко.
Я ждала, что Халид поспешит на помощь, но он сделал абсолютно противоположное — метнулся к лошадям и принялся второпях отвязывать поводья.
— Рани, садитесь! — скомандовал кшатрий и без лишних слов усадил меня в седло. Хлестнул коня по крупу.
— А как же вы? — Я с трудом удержала рванувшее вперед животное.
— Нам не впервой! Разберемся тут и догоним!
Кшатрий подсадил мою помощницу, а сам метнулся к кибитке, видимо, намереваясь забрать какие-то вещи. Я же с ужасом заметила, как к повозке подбирается пара ползучих кореньев.
— Халид, осторожнее! — крикнула мужчине, с силой стискивая поводья. Конь нетерпеливо переступал с ноги на ногу, крутился на месте, готовый в любой момент сорваться в галоп.
— Рани, надо ехать! — торопила Хальди, а я лишь сильнее натянула поводья, с ужасом оглядываясь на кибитку.
Лианы заползли внутрь, и в глубине повозки разразился самый настоящий бой. Полог ходил ходуном, а потом и вовсе рухнул, погребя под тяжелой тканью кшатрия. И пока тот не успел выпутаться, подвижные лианы обвили тело нашего предводителя и потащили к обочине.
Взгляд мой наткнулся на блеснувшее лезвие оброненной кханды.
О боги, он ведь не справится с лозой без оружия!
— Надо помочь! — Не думая, развернула коня и бросилась к кибитке. Спрыгнула на землю, подбирая меч, тяжелый и неудобный для женской руки.
— Рани, стойте, рани! — попыталась остановить меня помощница. Но она была не столь хорошей наездницей и пока возилась со своим жеребцом, неумело пытаясь слезть с конского крупа, я уже бросилась в лес, в густую траву и заросли колючего шиповника.
Лианы были не столь быстры, и догнать их не составило труда. Кшатрий так и не выпутался из спеленавшей его ткани и лишь остервенело барахтался, извивался всем телом, пытаясь содрать с себя смертельные путы.
Я нашла глазами растение, плотно обвившее мужскую щиколотку, пробежала вперед, чтобы ненароком не задеть ногу кшатрия, и, вложив все силы в замах, опустила тяжелое лезвие на стебель лианы. Обрубленный конец скрутился кольцом, задергался, словно в смертельных конвульсиях, и я с перепугу ударила еще несколько раз. Едкий сок брызнул на край шаровар, капля попала на неприкрытую ладонь, обжигая кожу.
Я выронила ставшую неподъемно-тяжелой кханду, отерла тыльную сторону ладони о край туники и тут увидела ее… Огромную семенную коробку, раскачивающуюся на крепком стебле толщиной с человеческую руку. Коробка была еще совсем зеленая, незрелая, такая не скоро раскроется, выпуская на свет ядовитый дым и споры. Пугало меня не это.
Взгляд мой приковали длинные жесткие листья с колючими рваными краями, сплошь усеянные смертельными иглами. Они были призваны защитить семенную коробку до полного вызревания, и стоит только подойти близко…
Я замерла, боясь шелохнуться. С ужасом глядя, как разворачиваются узкие листья, как стремительно распрямляются, выпуская в воздух острые ядовитые шипы.
Краем глаза заметила метнувшуюся сбоку тень. Кто-то мощный и стремительный сбил меня с ног, и мы покатились по сырой земле, подминая под себя сухую траву и тонкие побеги деревьев.
Лаар.
Не думала, что когда-нибудь буду рада его видеть…
— Совсем идиотка? — рявкнул муж и зашарил руками по моему телу. — Жить надоело?
Обеспокоенный взгляд серых глаз суматошно метался от лица к плечам, часто вздымающейся груди и обратно. Сам раан-хар дышал тяжело и с хрипами, словно после бешеной скачки.
— Не задело?
— Вроде нет, — тяжело сглотнув, пролепетала я. Сознание еще не отошло от пережитого, и мысли ворочались в голове
