жжет, а стебель Цветка Смерти корчился от одного только соприкосновения с этой алой жидкостью.
Интересно, а насколько она ядовита для меня? Что, если, скажем, попробовать на вкус?
— Катара… не вздум… — Предостерегающий голос Лаара прозвучал слишком поздно. Я уже успела слизать алую каплю. И в тот же момент раан-хар рывком притянул меня к себе и впился в губы. Просунул язык в мой рот и стал шарить там, словно у себя дома. По всей видимости, пытался отыскать ту самую капельку.
Но какой там… От нее остался лишь легкий солоноватый привкус на кончике языка.
— Не смей больше никогда так делать, слышишь? — рявкнул Лаар, резко отстранившись. — Или не терпится поскорей отправиться на тот Берег?
— Ага, — кивнула заторможенно, толком и не вдумываясь в смысл прозвучавших слов.
Думать вообще не хотелось… Ведь я уже успела почувствовать вкус его губ, их мягкость и сладость. Пусть бы эта сладость и была замешена на горьком привкусе пепла.
И я вдруг поняла, что муж ни разу за все время не целовал меня. Да и то, что было сейчас, вряд ли можно назвать поцелуем.
Отчего же тогда я не могу оторвать взгляда от его губ, смотрю на них словно завороженная, непонятно чего ожидая.
И Лаар не спешит разорвать этого взгляда, невидимой нити, что натянулась меж нами. Совсем тонкой, звенящей от напряжения, дрожащей даже от легкого дыхания и готовой оборваться от любого неверного движения. И потому я сижу, замерев, боясь шелохнуться и нарушить эту незримую связь.
Губы пересохли, и я невольно облизала их. И в тот же миг Лаар стремительно подался вперед и вновь приник к моим губам, теперь уже целуя по-настоящему. Жадно, лихорадочно, так, будто только и думал об этом все время.
И я отвечала ему, чувствуя острую потребность в этих странных, на первый взгляд совершенно бессвязных движениях языка и губ. Но затягивающих, как мощная сила отлива затягивает в море неумелого пловца.
И, словно тот же пловец, я задыхалась. Хватала ртом воздух в краткие мгновения передышки, чтобы вновь с головой окунуться в пучину ощущений. Новых, ярких и таких притягательных.
Все стеснение и скованность будто волной смыло, и я без колебаний обняла мужа за шею, чувствуя, как он крепко стискивает, прижимает к себе в ответ. А потом Лаар и вовсе пересадил меня себе на колени, становясь еще ближе, еще притягательнее, позволяя ощутить жар обнаженного мужского тела, напряжение натренированных мышц.
Его нетерпение и желание.
И сейчас они ничуть не пугали. Напротив, казались естественными и такими необходимыми…
Опомнилась я, лишь когда муж схватился за край туники и потянул ее наверх, решительно намереваясь оставить меня без одежды.
Тряхнула головой, прогоняя наваждение, и словно не своим, осипшим каким-то голосом попросила:
— Лаар, погоди, не надо…
— Что? Ты не хочешь? — В глазах его читалось искреннее недоумение.
И, боги, кто бы знал, как мне не хотелось сейчас его отталкивать. Но с другой стороны, я ведь обещала себе… Клялась, что больше не позволю мужу притронуться к себе.
— Не хочу… Я не хочу закончить, как… — Договаривать нужды не было, он и так все понял.
Долгий задумчивый взгляд его блуждал по моему лицу. Обрисовывал губы. Скользил по открытой шее и разметавшимся волосам.
— Сейчас самый безопасный момент. Концентрация яда в крови наименьшая. Я почти все отдал Цветку. И… и Сириш говорит, что это самое удачное время для зачатия.
И все вдруг встало на свои места.
Я наконец поняла, зачем я здесь. Почему Лаар тащил меня в поход вопреки воле. И зачем звал тогда, по приезде…
— Так ты поэтому взял меня с собой?
— Да… У меня есть обязательства, Катара. И я должен их исполнять…
Последняя фраза царапнула. И вдруг так больно, так пусто стало на душе. И на что я только надеялась? О чем думала?
— Так я всего лишь твое обязательство, да, Лаар?
Долгий взгляд в глаза. И его горячее дыхание на моей щеке.
— Ты — моя рани. И я хочу тебя до безумия…
И вновь поцелуй в губы. Но теперь уже другой. Мучительно нежный и томный. Ласкающий. И нет никаких шансов устоять. И
